Теряя Лею

Очнулась я спустя несколько секунд. Или дней. Понятия не имею. Темнота исчезла бесследно. Я моргала от яркого света над головой, пытаясь взять в толк, где нахожусь. Голова была тяжелой, мозги еле соображали. Я протянула руку, чтобы протереть глаза. Рука отказывалась двигаться. Я повернула голову и обнаружила, что запястье пристегнуто к кровати.

Меня охватил ужас, и я крепко зажмурилась, не в силах вынести правду. Из-под опущенных век потекли слезы, заливая щеки. Я все еще в своем подвале. Я так и не выбралась.

Меня накрыло горе невиданной силы, тело сотрясали рыдания. Я знала, что их надо заглушить. Если Матушка услышит, она рассердится. Я не могла перестать плакать. Оставалось только позволить слезам размывать тело.

Послышались шаги. Порыв собраться и приготовиться никуда не делся, но воли не хватало. Я отказывалась открывать глаза. На сей раз столкновение с правдой убьет меня.

Меня коснулась прохладная рука. Я рефлекторно отпрянула. Она причинит мне боль.

– Мия, все будет в порядке.

Погодите. А где низкий, хриплый голос? Этот голос я знала. Он был ненастоящим. Очередная фантазия моей головы.

– Тебе больно?

Ее прохладные пальцы коснулись моего запястья, расстегивая ремень, удерживавший меня. Голос так походил на доктора Маршалл, что по щекам у меня хлынул новый фонтан слез.

Секунда – и мое запястье свободно. Не в силах больше сопротивляться, я открыла глаза, страшась разочарования, но все равно надеясь. Доктор Маршалл улыбнулась мне, обходя кровать, и отстегнула мою правую руку – а я и не сознавала, что она тоже пристегнута.

Я, щурясь, обвела взглядом помещение и увидела, что я не в своей подвальной тюрьме. Это явно была какая-то больничная палата. То есть это все был не сон. В мозгу по-прежнему мутилось, я пребывала в полном замешательстве.

– Что произошло? – спросила я, как только она освободила мое правое запястье. – Для чего это было? – Я подняла один ремень и уронила обратно на край кровати.

Прежде чем ответить, она придвинула к моей койке единственный в комнате стул и села.

– Ты пережила нервный срыв, – мягко сказала она. – Я надеялась его предотвратить.

– Нервный срыв? – переспросила я, силясь припомнить, что случилось.

Воспоминания приплясывали на краю сознания, разбегаясь по сторонам. Если у меня был срыв, значит ли это, что я и впрямь чокнутая?

– Мия, ты помнишь, как ходила в школу в пятницу?

– Думаю, да. В смысле, я же ходила, да?

Судя по тому, что я помнила, в пятницу был великолепный день. Мама сказала мне, что у меня изменится школьное расписание. Я помню, какая счастливая я стояла в кухне с ней и с Джейкобом, а потом мы поехали в школу, но по какой-то причине ничего после этого я вспомнить не могла. Воспоминание присутствовало. Я чувствовала, как воспоминание дразнит меня, но отказывается выныривать на поверхность.

Доктор Маршалл внимательно наблюдала за мной.

– Мия, ты помнишь, что случилось в столовой?

Я подтянулась в сидячее положение и потрясла головой, надеясь, что от этого в ней прояснится.

– Мия, давай поговорим о твоих друзьях.

Ее голос доносился словно с другого конца туннеля. Воспоминания наконец начали дергать мое сознание за подол. Ужасные воспоминания. Я пыталась отталкивать их, но они отказывались прятаться дальше.

События пятницы начали разворачиваться у меня перед глазами, полностью затмив все остальное, и уши заполнил знакомый рев.

– Мия, дыши, – произнесла доктор Маршалл с другого конца туннеля.

Я заставила себя дышать. «Вдох, выдох, вдох, выдох», – мысленно повторяла я медленно и нараспев, пока рев не отступил.

– Я когда-нибудь стану нормальной или навсегда останусь чокнутой? – прошептала я наконец, когда смогла дышать без гипервентиляции.

– Мия, ты такая же нормальная, как любой другой. Человек не бывает чокнутым. Он может быть психически неустойчивым или у него может быть болезнь, которая заставляет его верить в то, что не соответствует истине.

Я чувствовала, как новые слезы жгут глаза. Столько лет не плакала, а теперь остановиться не могла.

Она немного подумала, а потом сказала:

– Мия, твоя чудесная душа пострадала от травматического опыта, и поэтому ты видишь вещи, которых на самом деле нет.

– Не понимаю.

– Я имею в виду, что из-за травмы, перенесенной тобою в детстве, твое сознание создает галлюцинации, чтобы помочь тебе с этой травмой справиться.

Я кивнула. Это мы уже проходили. Вот откуда взялась моя Мия. Остальное это не объясняло.