Теряя себя

– Но могли. Думаю, тебе стоит сказать спасибо за то, что я появился вовремя, а заодно извиниться, – Рэми плавно поднимается с места, совершенно хладнокровно проходит мимо трупа и встает прямо передо мной, наверняка ожидая моих извинений. Быть может, я и виновата, но куда в меньшей степени, чем он. По крайней мере, мои действия не привели к смерти близкого ему человека. Так что я не собираюсь распинаться, даже если он оставит меня здесь, на растерзание закона. Тянусь на носочках, пытаясь облегчить боль в запястьях, и шепчу тихое “нет”, когда он склоняет голову чуть вбок, продолжая пристально смотреть в мои глаза. – Что ты сказала?

– Мне не за что просить прощения.

Его брови взмывают вверх, и губы изгибаются в иронично сдержанной ухмылке, будто вся моя бравада кажется ему лишь неумелой актерской игрой. Я жду, когда он вцепится в мое горло или сломает шею, но вместо этого он поднимает руку и одним легким движением, потянув цепь вниз, разрывает ее. Это происходит так неожиданно, что я, не успев встать на ослабшие ноги, падаю на пол, почти ударяясь лицом о его ботинки. Блаженно вытягиваю руки, разминая мышцы и чувствуя, как начинает щипать затекшие пальцы. Неприятные ощущения поднимаются выше, к плечу, и я шиплю сквозь стиснутые зубы, сжимая кулаки и тяжело дыша.

– Проси прощения, Джиллиан, – снова повторяет он, пока я прижимаю к груди разорванное платье и с трудом сажусь на пол, подгибая под себя ноги. Задираю голову кверху, с напускной смелостью заглядывая в его глаза, горящие огнем ярости, но не сдаюсь. Не сейчас. И пусть я поступаю глупо, едва избежав смерти вновь нарываясь на нее, но я не хочу извиняться, только не перед тем, кто предал меня.

– Только после вас, мой Господин, – мои руки трясутся, и в наступившем напряжении ясно слышится звон металла, практически оглушающий меня. С замирающим сердцем наблюдаю за тем, как его лицо приобретает хищные черты, и громко вскрикиваю, когда он грубо хватает меня за предплечье, вынуждая подняться на трясущиеся от усталости ноги.

– И перед кем же я должен извиниться, ma courageuse petite fille?*

– Хотя бы перед Айрин, ведь обещанные вами деньги так и не были перечислены. Моя сестра мертва, вы не сдержали слово и будете гореть в аду, том самом, о котором рассказывали, – до последнего пытаюсь быть сильной, но при упоминании о сестре моя выдержка дает трещину, а потом и вовсе ломается, рассыпаясь на мелкие-мелкие осколки, которые, наверное, больше не собрать. И вся я теперь состою из этих самых осколков: преданная, обманутая, одинокая и жалкая. Жалкая настолько, что мне становится стыдно, ведь даже обвинить в этом некого – все, что со мной произошло – это моя, и только моя вина. Мне не стоило искать лучшей жизни, не стоило покидать Изоляцию и бросать маму. Мне много чего не стоило, но слишком поздно я понимаю это. Слезы застилают глаза, и лицо Господина расплывается в бесформенное пятно, когда он склоняется надо мной и шипит:

– Что ты несешь? – уголок его рта дергается от гнева, на скулах проступают желваки, и я нахожу объяснение его реакции – в кой-то веки его раскусили, чудом узнали об обмане и вывели на чистую воду. Сколько таких как я, он успел обмануть, прежде чем кто-то посмел бросить в него обвинения?

– Довольно лицемерия, мой Господин, вряд ли вы боитесь мук совести, – слишком поздно осознаю, насколько я далеко зашла, и в ужасе распахиваю глаза, когда Рэми, с перекошенным от злости лицом, дергает меня на себя и с каким-то ненормальным остервенением впивается зубами в плечо у основания шеи. Его острые клыки вспарывают кожу, проникая глубже и разрывая мышцы. Он крепко сжимает меня в руках, не давая упасть, и снова двигает челюстью, повторно кусая в одно и то же место. Протяжно стону, беспомощно повисая в его объятиях, и откидываю голову назад, натыкаясь на качающийся над нами потолок. Он серый, пугающе однообразный, с линиями-мазками неравномерно размазанного бетона. Он будто проглатывает меня, пока Рэми раз за разом смыкает челюсти и превращает маленькие ранки от клыков в уродливые воронки разорванных мышц. Плевать, лучше я сгину в нестерпимой боли, чем буду умолять его о прощении. – Горите в аду.

Наконец, от отрывается от истерзанного плеча, и холодные влажные губы касаются моей шеи, прямо под ухом. Тихий шепот приятно ласкает кожу, и боль будто растворяется в его сильных руках, спасающих от бездны, на краю которой я балансирую.

– Я уже в нем, моя маленькая…

Комментарий к Глава 17

ma courageuse petite fille* (ф. моя отважная маленькая девочка?)

========== Глава 18 ==========