Тернии

Щеки Лоны ласкал бледный солнечный свет. День близился к концу, светило клонилось к Тихому океану. Веки ее затрепетали и приоткрылись. Белые халаты, белые простыни, салатные стены. Несколько книг, несколько кассет. Целый стеллаж разнокалиберного медицинского оборудования, благоразумно запечатанный прозрачной пленкой твердого аэрозоля. Одиночная палата! Кто же за нее платит? В прошлый раз все расходы взял на себя государственный Институт экспериментальной медицины. А теперь?

Из окна палаты открывался вид на дворик с садом; высокие человекоподобные силуэты вздымали к небу словно бы скрученные невероятной мукой, утыканные колючками руки. Сощурившись, Лона заметила на тропинке, вьющейся среди одеревенело застывших растений, какое-то движение; к зданию направлялись двое. Один из незнакомцев, высокий и широкоплечий, был одет в светло-желтый больничный халат; все лицо и кисти рук его были обмотаны бинтами. Наверное, он попал в пожар, решила Лона. Бедняга. Вокруг него суетился низенький худощавый мужчина в деловом костюме. Человек в халате указывал на высокий кактус, весь утыканный колючками, и о чем-то оживленно говорил; должно быть, читал лекцию по ботанике. Из жизни кактусов. Вот он вытянул забинтованную руку. Провел ладонью вдоль ряда длинный иголок. Осторожно! Так можно и уколоться! Он что, специально тычет пальцами в самую гущу колючек? Теперь поворачивается к своему спутнику. Приглашающе машет рукой. Тот в ответ решительно мотает головой; он не хочет тыкать пальцами прямо в колючки.

У высокого с головой что-то не в порядке, решила Лона.

Тропинка выводила странную пару прямо к ее окну. Лона разглядела, что у низенького мужчины остроконечные уши, а глаза — серые и маленькие, как бисеринки. Лицо же высокого было плотно обмотано бинтами; в двух-трех местах непроницаемую белую стену прорезали узенькие щели. Лона живо и в подробностях представила себе, какие увечья скрывают бинты: сморщенная кожа, расплавленная невыносимым жаром, застывшая в неузнаваемых формах плоть, разошедшиеся в неподвижной издевательской усмешке губы. Но с ожогами в клинике наверняка справятся. Дадут бедняге новое лицо. С ним все будет в порядке.

Лона почувствовала укол зависти. Да, когда-то этот человек страдал от жестокой боли, но врачи сумеют ему помочь. Его боль лежит на поверхности. Скоро он снова станет здоровым, сильным; вернется домой — к жене…

…к детям…

Отворилась дверь. В палату вошла медсестра — живая, не робот. Хотя очень похожая на робота. Неподвижные глаза. Профессиональная улыбка.

— Вы уже проснулись, милочка? Как спалось? Нет-нет, вам еще рано разговаривать, просто кивните. Вот так, умница. Я пришла подготовить вас к операции.

Только не волнуйтесь; вы просто закроете глаза, а когда откроете, ваши легкие будут как новые.

Это была всего лишь правда.

Лона открыла глаза и увидела над собой знакомый салатный потолок. Было утро. Значит, операция уже позади. Теперь она сама была забинтована чуть ли не с ног до головы. За прошедшие часы ее разрезали, подсадили новую легочную ткань и зашили. До сих пор не отошла анестезия, и Лона ничего не чувствовала. Характерный болезненный зуд появится позже. А вдруг останется шрам? Даже сейчас после операций иногда оставались шрамы, хотя и нечасто. Лона представила себе ярко-красный след, начинающийся в ямке у горла и зигзагом сбегающий по груди. Нет, пожалуйста, только не шрам!

Она надеялась умереть на операционном столе. Это был ее последний шанс. Теперь придется отправиться домой — живой, ни капельки не изменившейся.

Высокий пациент в желтом халате снова гулял в саду. На этот раз он был один. И без бинтов. Хотя он все время оказывался спиной к окну, Лона могла разглядеть часть шеи и челюсти. Он снова был поглощен кактусами. И что так привлекает его в этих колючих уродах? Вот он присел на корточки и несколько раз неторопливо ткнул пальцем в самое средоточие иголок. Вот поднялся на ноги. Обернулся.

Бедняжка!

У Лоны перехватило дыхание от изумления. Человек стоял слишком далеко, чтобы можно было разглядеть детали, но страшная неправильность черт бросалась в глаза сразу.

Ничего себе пластическая операция! подумала Лона. Какой же тогда он был сразу после пожара? Ему что, не могли восстановить нормальное лицо? К чему этот кошмар?

Она не могла отвести глаз. Вид этих искаженных черт заворожил ее. Неторопливой, уверенной походкой пациент в желтом халате направился к зданию клиники. Это явно был сильный человек; человек, которому под силу нести груз своего страдания. Как мне жаль его, подумала Лона. Если б только я могла как-нибудь помочь…

Только без глупостей, сказала себе Лона. Наверняка у него есть семья. Как-нибудь выкарабкается.

XII СТРАШНЕЙ, ЧЕМ ФУРИЯ В АДУ… [21]

На пятый день пребывания в клинике Беррису сообщили плохие новости.

Как обычно, он гулял в саду. К нему присоединился Аудад.

— Пересадки кожи не получится. Врачи категорически против. У вас полно каких-то странных антител…

— Это я уже слышал. — Совершенно спокойно.

— Даже ваша собственная новая кожа отторгается.