Тернии

— Я… не хотел на тебя кричать, — после паузы произнес он извиняющимся тоном.

— Но ты кричал.

— Я сорвался. Все эти вопросы…

— Все эти глупые вопросы, ты хотел сказать?

— Лона, хватит. Я не сдержался и прошу за это прощения. С прошлой ночи у меня сильный недосып, я весь на нервах. Пойдем прогуляемся. Я попробую объяснить тебе, как меняются времена года.

— Миннер, времена года вовсе не так сильно меня интересуют.

— Ну и черт с ними. Давай просто погуляем, попытаемся успокоиться.

— Ты думаешь, я вчера ночью выспалась?

Самый подходящий момент, чтобы улыбнуться, подумал он.

— Вряд ли.

— А я что — кричу или жалуюсь?

— В данный момент — именно так. Поэтому давай обо всем этом забудем, немного погуляем и попробуем расслабиться. Хорошо?

— Ладно, — кивнула она, продолжая дуться. — Прогулка летним днем.

— Именно так. Прогулка летним днем.

Они набросили легкие термоизолирующие накидки, натянули перчатки, опустили капюшоны. Стояла необычайно теплая даже для антарктического лета погода: несколько градусов выше нуля. На Антарктику обрушилась настоящая волна тепла. Принадлежащий Чоку отель «Полярный» располагался в нескольких десятках миль от собственно полюса — естественно, севернее, как положено всему вообще на земном шаре, в направлении на шельфовый ледник Росса. Невысокий, распластавшийся по земле купол был достаточно прочен, чтобы противостоять непогоде полярной ночи, и в то же время достаточно эфемерен, чтобы постояльцы ощущали ледяное дыхание Антарктики.

Доступ в царство льда открывался через тамбур с двумя герметично охлопывающимися дверями-диафрагмами. Купол был окружен трехметровым термоизолирующим кольцом голой коричневой почвы, а за кольцом начиналось белое плато. Как только Беррис и Лона появились из тамбура, к ним, радушно улыбаясь, устремился один из денно и нощно поджидающих клиентуру гидов.

— Юная мисс, мистер, как насчет прогуляться на мотонартах? Пятнадцать минут — и вы на полюсе! Лагерь Амундсена! Музей Скотта! А на обратном пути можно завернуть посмотреть ледники. Одно слово, и…

— Нет.

— Понимаю-понимаю, ваше первое утро, вы хотели бы просто погулять и осмотреться. Очень хорошо вас понимаю. Гуляйте, дышите, наслаждайтесь воздухом, но как только созреете для дальней вылазки…

— Прошу прощения, — произнес Беррис, — позвольте нам пройти.

Крепкий коренастый гид странно посмотрел на него и отступил в сторону. Лона взяла Берриса под руку, и они неторопливо зашагали по сверкающему льду. Обернувшись, Беррис увидел, как из тени отеля вынырнула фигура, подозвала гида и стала что-то старательно втолковывать. Аудад.

— Здесь так красиво! — воскликнула Лона.

— Скажем так, стерильно. Последний форпост дикой природы. Тщательно оберегается от тлетворного влияния цивилизации — не считая парочки-тройки музеев.

— И отелей.

— Отель один. У Чока монополия.

Ослепительно яркое крошечное солнце замерло высоко над головой. Так близко к полюсу могло показаться, что летний день растянулся на целую вечность; ледяному континенту предстояли еще два месяца непрерывных солнечных ванн, пока снова не начнет медленно накатываться темнота. Ледяное плато сверкало так, что было больно глазам. Вокруг все было плоско; ровный слой льда толщиной в милю скрывал древние неровности рельефа. Лед под ногами был твердым и неподатливым. Через десять минут отель остался далеко позади.

— В какой стороне южный полюс? — поинтересовалась Лона.

— Вон там. Прямо по курсу. Завтра ты его увидишь.

— А что в другой стороне?

— Земля Королевы Мод. А за ней начинается шельфовый ледник Росса. Это просто здоровенный кусок льда, футов семьсот толщиной и больше, чем Калифорния. Именно там, кстати, были лагеря первых исследователей. Через пару дней надо будет поехать посмотреть Маленькую Америку.

— Здесь… все так плоско. И солнце так ярко отражается. — Лона подобрала пригоршню снега и весело подбросила в воздух. — Очень хочется посмотреть на пингвинов. Миннер, я тебя уже, наверное, замучила своими вопросами?

— Ну как тебе сказать…

— Ладно. Давай просто погуляем.

Они продолжали прогулку. Гладкая ледяная поверхность казалась Беррису удивительно удобной для ходьбы. При каждом шаге она неуловимо поддавалась, приспосабливаясь к модифицированному сочленению коленных суставов. Асфальтовые мостовые вели себя далеко не так предупредительно. После наполненной болью ночи самую мизерную поблажку можно было только приветствовать.

Зря я так напустился на Лону, подумал Беррис.

Но терпение у него лопнуло. Она была удивительно невежественна… впрочем, он прекрасно понимал это с самого начала. Чего он никак не мог предвидеть, так это насколько быстро она превратится из прелесть какой глупышки в ужас какую дуру.

Нет, подумать только: вынырнуть из кошмарного, наполненного болью сна — и тут же утонуть в потоке идиотских вопросов!