Тернистый путь к счастью

Народу у храма собралось немало, все ближайшие соседи пришли поглазеть на столь интригующее событие. Кумушки поглядывали на Татьяну с осуждением и даже с призрением, ведь слухи которые ходили о ней были очень скандальными. Девушка старалась не оглядываться, слыша их жестокие слова за своей спиной. Подойдя в середину храма, она даже не взглянула на жениха. Повернувшись к батюшке, она приготовилась слушать. когда он начал говорить им о таинстве брака. Она знала всё, что происходит между супругами, но от одной мысли, что ей придётся делать это с Игнатьевым, её бросило в дрожь. Она представила ярость Александра, когда он узнает, что она уже не невинна, а тем паче о её ребёнке. Едва она подумала об этом, как одинокая слезинка покатилась по её щеке. Александр заметил её слезы, но дал им другое объяснение. Она боялась его и поэтому шла на всё это против своей воли. Но он не собирался ни к чему её принуждать. Он хотел найти ключ к её сердцу, чтобы их совместная жизнь была обоим не в тягость.

Сквозь свои волнения он услышал слова батюшки, обращённые к нему:

— Согласны ли вы взять в жены рабу сию Татьяну?

— Да, — четко ответил Игнатьев.

Затем батюшка обратился к Татьяне:

— Имеешь ли ты чистое непринуждённое желание взять в мужья сего Александра?

— Да, — тихо промолвила Татьяна.

— Не обещалась ли другому жениху?

— Не обещалась, честный отче, — сквозь слёзы произнесла Тата, чувствуя, как сердце разрывается на части.

Священное вино было вынесено в золотом ковше: Александр обмакнул в него губы, за ним — Татьяна, и оба троекратно повторили этот обряд — символ вечной связи.

После обряда последовал свадебный обед, который устроила Юлия Николаевна. С трудом выдержав до конца, Тата выдохнула с облегчением, когда пришла пора ехать в поместье мужа.

Граф помог ей забраться в экипаж, а затем удобно расположился напротив супруги.

— Татьяна Владимировна, вы так и будете прятать от меня глаза? — тихо заметил Александр, видя, что супруга отвернусь к окну, не удостаивая его даже мимолётным взглядом. — Простите меня, — неуверенно начала Татьяна, понимая, как дерзко звучат её слова — у меня разболелась голова, и я хотела бы продолжить путь в тишине.

— Понимаю вас, сударыня, но путь до поместья довольно короткий, может, мы могли бы скрасить его небольшой беседой? — спокойно произнес Игнатьев, глядя в глаза жене. Татьяна нехотя отвернулась от созерцания падающего за оконцем снега, и, сложив руки на коленях, взглянула на супруга.

— Я вас слушаю, — сказала она, одарив его безразличным взглядом.

— Вы как всегда стараетесь обернуть любой наш разговор в ссору, а ведь нам с вами вместе жить, и заметьте, не какое-то время, а всю жизнь.

— Я понимаю, Александр Васильевич, ну и вы уж меня поймите, всё случилось так неожиданно, я должна свыкнуться с этой мыслью. Но войну вам объявлять я не собираюсь. — Отрадно слышать хотя бы это, — заметил Александр, испытывая огромное желание поцеловать свою жену. Но сдержался, понимая, как она ныне это воспримет. Татьяна была очень взбалмошной девушкой, поэтому могла натворить каких-нибудь глупостей.

Экипаж подъехал к усадьбе Игнатьевых, и Татьяна вздохнула с облегчением от того, что поездка подошла к концу. Александр помог ей выбраться из экипажа, и на этот раз Татьяна спокойно приняла его помощь. Ножки, обутые в сапожки из тонкой кожи, увязли в снегу, который выпал прошлой ночью, и Татьяна с трудом вступила на землю. Но не успела она и глазом моргнуть, как муж поднял её на руки и понёс в дом. От неожиданности Тата тихо ахнула и попыталась возразить.

— Александр Васильевич, не надобно, — начала она, но граф не слушал её возражений. Он отнёс жену к порогу её комнаты, а затем бережно поправил выбившейся из прически локон.

— Отдыхайте, — тихо сказал он, — встретимся за ужином, — потом развернулся и ушел, оставляя Татьяну в полном недоумении.

***

После ужина Таня нервно расхаживала по своей новой спальне, чувствуя, как с каждой минутой волнуется всё больше. Ныне она долго размышляла и решилась сказать мужу правду. Не могла она иначе. И если ей вновь предстоит испытать на себе гнев Александра, что ж, так тому и быть. Ей никого винить, кроме самой себя. Дверь смежной комнаты неслышно отворилась, и Таня замерла в ожидании. Глаза широко раскрылись, выряжая удивление. Её муж, одетый в шёлковый халат, с интересом наблюдал за ней. Пушистый ковёр заглушал его шаги, но чем ближе он подходил, тем сильнее билось сердце Таты. Не выдержав, она сорвалась со своего места, и, глядя прямо в ярко-серые глаза, сказала:

— Александр Васильевич, я должна вам что-то сказать, — набрав побольше воздуха, Таня продолжила. — Я не невинна, поэтому, коль вы захотите расторгнуть наш брак, не смогу вас ни в чем упрекнуть.