Терновая корона (СИ)

— Эдвард, — позвала она тихо и ласково. Король не спал, смотря в окно, вероятно, специально отвернувшись от нее. Характер Изабель никогда нельзя было назвать идеальным, ее мать, порой, говорила, что упрямство погубит Иззи. И сейчас ей было сложно отступаться от собственных убеждений и признавать толику своей вины за их ссоры. — Я пришла извиниться.

Мужчина и ухом не повел. Изабель нервно выдохнула, но заставила себя подойти ближе. Она коснулась его плеча, мягко поглаживая обнаженную кожу мужа. Затем она коснулась губами его лопатки и прикрыла глаза. Он пах ее первой любовью. Казалось, все это было слишком давно.

Ей было приятно осознавать, что он все еще реагирует на ее прикосновения.

— Я не должна была быть так резка с тобой. И ты должен был узнать о том, что я нашла письма первым. Прости, я была не права, — прошептала она. — Эдвард, ты все еще меня любишь?

Он, наконец, развернулся к ней лицом, и она улыбнулась, касаясь подушечками пальцев его нижней губы. Он был не против, Изабель видела огонек в его глазах, переплетающийся с нежностью и вновь просыпавшейся любовью.

— Да, — он перехватил ее руку и опустил на свою грудь. Иззи чувствовала, как колотится его сердце.

Он улыбнулся ей впервые за долгое время и затем, прижав ее к себе за талию, поцеловал. Она впервые позволила ему прикоснуться к себе, возможно, это был алкоголь, возможно, дело не в этом, но Изабель не вспоминала о том, что он был с другой, она думала лишь о том, что хочет поскорее ощутить своего мужчину всем своим телом.

Казалось, весь Север собрался посмотреть казнь самых влиятельных дворян, на плаху их вели в кандалах, однако позволили оставить красивые одежды. Но оба Ларсона были так обезвожены бесконечными допросами, тяжестью ожидания и добиты смертным приговором, что меха, украшения и бархат потеряли свой шик.

Толпа скандировала «позор». Они погубили более сотни жизней, и Изабель ничего кроме неприязни к ним не испытывала. По южным обычаям, королевская семья на казнях не присутствовала, и Иззи с братьями иногда тайком наблюдали за осуществлением приговора с башен замка, на Севере же все было наоборот.

Она видела потухшие глаза дворянки, и почему-то представила, что было бы, окажись сама королева на ее месте. По коже пошли мурашки, и она постаралась прогнать эти мысли из своей головы.

Им обоим на шею надели деревянные таблички: «убийца», а толпа все кричала, причем так громко, что у Изабель закладывало уши. Эдвард оставался абсолютно спокойным, ни одна мышца на его лице не дрогнула. Сердце королевы сжималось едва ли не до потемнения в глазах, и ей как никогда хотелось просто закрыть глаза и зажать руками уши. Эдвард действительно не боится смертей или просто должен вести себя так?

Как только на плац поднялся чтец, толпа, наконец, замолкла.

— Манифестом Верховного Совета, граф Ларсон и графиня Ларсон признаются виновными в смерти ста шестидесяти трех крепостных душ. Приговорены к лишению всех титулов и всех земель без права возвращения. Приговорены к вечному позору и смертной казни, путем отсечения головы.

Изабель никогда не забудет, что время будто остановилось, когда лезвие топора оказалось в воздухе, оно блеснуло холодным светом на солнце, а затем алая вязкая кровь окрасила сталь. Королеве стоило больших усилий не вскрикнуть, она до побеления пальцев вцепилась в деревянные перила. Пусть приговор был единогласно одобрен Советом, пусть топор над головами занес палач, истинно эта кровь была на ее руках.

Она вновь посмотрела на мужа: он устремил хмурый взгляд куда-то вдаль. Изабель проследила направление, и по коже прошелся холодок. Поодаль от плахи, совсем одна, на коленях стояла девушка, потерявшая все: наследство, родителей, имя, будущее. И ее муж испытывал к ней жалость. Изабель же лишь отвращение.

Сидя в своих покоях, отогреваясь у камина, Иззи в компании вина и Пенни, пыталась забыть все увиденное.

— Он смотрел на нее, Пенни. С жалостью, но все же смотрел, — вдруг сказала королева. — Раньше он ни на кого кроме меня не смотрел вообще.

— Я не знаю, что сказать Вам. Он ведь не любит ее, — она хоть и была подругой Изабель, в первую очередь оставалась фрейлиной, служанкой королевы, а потому боялась сказать лишнего.

— Не любит, верно. Но что если на ее место придет другая? И ее он полюбит?

— Моя королева, Его Величество любит только Вас.

Изабель пьяно рассмеялась. Отчего-то именно в эту минуту все стало так просто и понятно, что даже по-настоящему смешно. Она покачала головой и самостоятельно налила себе еще вина, которое сегодня почему-то казалось каким-то особенно сладким.

— Пенни, ты прекрасно знаешь, как устроена жизнь. Мужчина не может всю жизнь любить и быть верным одной женщине. Мой муж — не исключение. Знаешь, что сделала моя мать, когда отец начал гулять по женщинам?

— Что?

— Она отдала себя политике.

— Я не совсем понимаю, Изабель.