Терновая цепь

Ариадна прикусила губу.

– Я… я не знаю. Думаю, он собирался все это сжечь – я нашла письмо в камине, так что вряд ли отец будет его искать. Но мы не разговаривали с тех пор, как он вернулся.

– Вопрос заключается в том, – вмешалась Анна, – кого именно может шантажировать Инквизитор и чем.

– Представления не имею, – произнесла Ариадна. – Он и без того занимает высокое положение, наделен большой властью. Зачем ему может понадобиться дополнительный рычаг давления на кого-то из Анклава? Если Сумеречный охотник нарушает Закон, Инквизитор имеет возможность призвать его к ответу открыто.

Мэтью помолчал несколько секунд.

– Ты из-за этого письма решила уйти из дома? – наконец спросил он. – Почему оно произвело на тебя такое сильное впечатление?

– Родители хотели сделать из меня образцового Сумеречного охотника, – негромко заговорила Ариадна. – Я – дочь Инквизитора. Задача моего отца – следить за тем, чтобы все нефилимы соответствовали неслыханно высоким стандартам, установленным Законом Разиэля. К членам своей семьи он относится так же сурово. Мне с детства внушали, что я обязана быть послушной дочерью и покорной женой. Предполагалось, что я буду делать все, что они мне прикажут, выйду замуж за того, кого они мне выберут…

– За Чарльза, например, – вставил Мэтью.

– Да. Но в конце концов оказалось, что все это ложь. Как видите, мой отец не считает, что он сам обязан соответствовать высоким стандартам, которые так яростно защищает. – Она покачала головой и посмотрела в окно. – Наверное, их лицемерие и оказалось последней каплей. – Ариадна взглянула в лицо Мэтью, и Анна невольно почувствовала гордость за нее. – Я сказала матери, что не намерена выходить замуж за мужчину, которого они мне подберут. И что я вообще не намерена выходить замуж за какого бы то ни было мужчину. Что меня интересуют не мужчины, а женщины.

Мэтью принялся наматывать на палец прядь волос – Анна знала, что эта нервная привычка осталась у него с детства.

– А ты понимала, – медленно произнес он, – что говоришь вещи, которые твоя мать не желает слышать? Что эти слова могут побудить ее отречься от тебя? Даже… возненавидеть тебя?

– Понимала, – усмехнулась Ариадна. – И повторила бы их снова, если бы можно было повернуть время вспять. Моя мать сейчас оплакивает воображаемую дочь. Но если она любит меня – а я верю, что любит, – то она должна принять меня такой, какая я есть.

– А что насчет твоего отца?

– Он вернулся из Исландии в состоянии шока, – ответила Ариадна. – Я ничего не знала о нем почти сутки, а потом пришло письмо – очевидно, они знают, что я остановилась у Анны. В письме говорилось, что я могу вернуться домой, если извинюсь перед матерью и возьму свои слова обратно.

– На что ты категорически не согласна, – сказал Мэтью.

– На что я категорически не согласна, – повторила Ариадна и невесело улыбнулась. – Наверное, тебе трудно меня понять. У тебя такие добрые и снисходительные родители.

Мэтью едва заметно вздрогнул. Анна с болью вспомнила те дни, когда Фэйрчайлды были сплоченной семьей и обожали друг друга; это было еще до того, как Чарльз превратился в карикатуру на политика, а Мэтью погрузился в свою тайную печаль.

– По крайней мере, я уверен в том, что они никого не шантажируют, – фыркнул Мэтью. – Кстати, я обратил внимание на одну фразу в письме: «Ваша семья разбогатела за счет добра, полученного от – дальше клякса, – но все это может быть утрачено, если Вы не наведете порядок в своем доме». А что, если под словом «добро» подразумеваются «трофеи»?

Ариадна помрачнела.

– Но после подписания Соглашений забирать трофеи у существ Нижнего Мира запрещено законом.

Анна внутренне содрогнулась. Трофеи. Отвратительное слово, отвратительный обычай. Он заключался в конфискации имущества у представителей Нижнего Мира, не совершивших никаких преступлений, и был широко распространен до важнейшего договора между Нижним Миром и Сумеречными охотниками, который сейчас называли Соглашениями. До этого люди, промышлявшие трофеями, оставались безнаказанными. Многие старые семьи Сумеречных охотников разбогатели именно за счет такого беззастенчивого грабежа.

– Возможно, имеется в виду добро, отнятое ранее, – предположила Анна. – После того как в 1872 году были подписаны Соглашения, предполагалось, что Сумеречные охотники вернут награбленное. Но многие оставили деньги, ценности и прочее имущество себе. Например, Бэйбруки и Паунсби. Основу их состояния составляют именно такие трофеи. Об этом всем известно.

– Что, конечно, гадко, – продолжала Ариадна, – но не может служить извинением для шантажа.

– Сомневаюсь, что на шантаж Инквизитора подвигло праведное негодование, – заметил Мэтью. – Вероятно, у него имеются какие-то собственные корыстные цели, а слова насчет богатства, нажитого нечестным путем, – всего лишь оправдание. – Он потер глаза. – Жертвой может быть любой человек, которого Инквизитор желает контролировать. Возьмем, к примеру, Чарльза.

Ариадна встревожилась.