Терновая цепь

Спальня Джеймса. Корделия была там всего один раз. У нее сохранились отрывочные воспоминания, как она пришла в Институт, чтобы навестить Джеймса, прихватив с собой книгу «Лейли и Меджнун», и обнаружила его наедине с Грейс. Если бы только Корделия тогда отказалась от мыслей о нем, постаралась его забыть – но она упорно продолжала цепляться за свои несбыточные мечты, согласилась на этот фарс… Она молчала, когда они проходили через темный, пустой храм. Всего лишь несколько недель назад здесь состоялась их с Джеймсом свадьба, скамьи были увиты нарциссами и лилиями, цветы были разбросаны по центральному проходу. Она шла к алтарю по смятым лепесткам тубероз, источавшим пьянящий аромат.

Она искоса взглянула на Джеймса, но юноша был погружен в свои мысли. Ну конечно. Нельзя ждать, чтобы он испытывал здесь те же эмоции, что и Корделия. Ей казалось, что в ее сердце проворачивают нож, а ему было все равно.

Джеймс провел их в свою спальню. Здесь царил полный порядок, совсем иной, чем в те времена, когда он жил в Институте, – и прежде всего потому, что комната была почти пустой, здесь не было никаких личных вещей, если не считать открытого сундука, стоявшего в ногах кровати. Корделия узнала одежду Джеймса – очевидно, он привез ее из их общего дома, – несколько безделушек; ей показалось, что в сундуке белеет какой-то предмет из слоновой кости. Но прежде, чем девушка успела разглядеть содержимое, Джеймс потянулся к сундуку и захлопнул крышку, потом обернулся к Джессу:

– Закрой дверь на ключ, будь любезен.

Джесс помедлил, потом взглянул на Корделию и, к ее удивлению, заговорил:

– Корделия, я столько слышал о тебе от Люси, что мне почти кажется, будто мы с тобой знаем друг друга много лет. Но на самом деле… я для тебя чужой человек. Если ты предпочитаешь говорить с Люси и Джеймсом без меня…

– Нет. – Корделия сняла перчатки, сунула их в карман. Посмотрела на взволнованную Люси, на Джеймса, стоявшего с бесстрастным лицом, потом снова на Джесса. – Мы все так или иначе связаны с Велиалом, – произнесла она. – Люси и Джеймс – его внуки. Тебя он превратил в оружие, завладел твоим телом. А я… я связана с ним потому, что мне принадлежит Кортана. Всех нас он боится и ненавидит. Ты – часть нашего маленького общества.

Джесс встретил ее пристальный взгляд. Да, она понимала, почему Люси влюбилась в этого юношу. Он был привлекателен внешне, но это было далеко не все; в нем угадывалась внутренняя сила, энергия, глубокий ум; он тщательно обдумывал и оценивал все, что видел. И эта способность уделять внимание окружающим, серьезность, с которой он смотрел на мир, заставляла человека желать внимания Джесса.

– Хорошо, – кивнул он. – Я закрою дверь.

Они расположились в спальне, впрочем, без особого комфорта: Джеймс сел на сундук, Корделия – в кресло, Люси устроилась на кровати Джеймса, а Джесс присел на подоконник, прислонившись спиной к замерзшему стеклу. Все вопросительно смотрели на Корделию.

– Я хотела поговорить о том, что ты, Джеймс, рассказывал насчет своего сна, – пояснила она. – Ты сказал, что Велиал произнес: «Они пробуждаются».

– Я не понял, что он имел в виду, – сказал Джеймс. – Дед задал мне загадку, но неизвестно, существует у нее разгадка или нет.

– Фу ты, – поморщилась Люси. – Не надо называть его дедом. А то можно подумать, что он катал нас на закорках, когда мы были детьми.

– Уверен, он бы нас с удовольствием покатал, – ответил Джеймс, – если бы целью было жерло вулкана, где можно было бы принести нас в жертву Люциферу.

– Тебя он бы никогда не принес в жертву, – ядовито произнесла Люси. – Ты ему нужен.

Джесс откашлялся.

– Если я правильно понимаю, – заговорил он, – Корделия хотела нам о чем-то рассказать?

Джеймс повернулся к Корделии, но смотрел ей не прямо в лицо, а куда-то в сторону, как будто не находил в себе сил встретить ее взгляд.

– Маргаритка?

– Да, все верно, – кивнула она и в нескольких словах описала посещение кабаре «Ад» и представление мадам Доротеи.

– «Они пробуждаются», – дрожащим голосом повторила она слова, которые якобы исходили от ее отца. – Я бы не стала придавать этому значения и забыла бы об этом, но на следующий день, когда на нас напали слуги Лилит, она повторила те же слова. По-моему, она тоже не знала, что означает эта фраза, – добавила Корделия. – Вот что она сказала: «Велиал не отказался от своих намерений. Я тоже слышала шепот, который приносит ветер. „Они пробуждаются“».

Люси испустила тяжкий вздох.

– Почему роковые пророчества всегда такие туманные? Почему бы не намекнуть более прозрачно на то, кто именно пробуждается и какое нам, собственно, до этого дело?

– И тем не менее Велиал хотел, чтобы я услышал его «пророчество», – заметил Джеймс. – Он сказал: «Ты слышишь это, мой внук? Они пробуждаются». И мне почему-то кажется, что он имел в виду не кучку щенков в корзинке где-нибудь в Оксфордшире.