Терновый венец болезни. Опыт преодоления рака

…Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших. Ибо, как смерть через человека, так через человека и воскресение мертвых. Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут, каждый в своем порядке: первенец Христос, потом Христовы, в пришествие Его.

1Кор. 15; 20-23

Хотя Евангелие говорит нам, что на небесах вчерашнее горе явит нам радость, наша земная жизнь там, скорее всего, будет иметь негативные последствия: земные избыточные, далеко не всегда безгрешные утехи выльются в реальные слезы, богатство земное явит полное небесное нищенство, премудрость мирская – духовную тьму.

Говоря о нас, людях, которые пока ещё остались на этой грешной земле, хочется привести слова архимандрита Рафаила:

«…Мы можем исправить наши грехи и ошибки молитвой за умерших – еще в большей степени, чем если бы они были с нами на земле. И у мертвого мы можем просить прощения, как у живого, особенно у его могилы. <… > Души умерших благодарили за молитвы о них или являлись тем, с кем раньше находились во вражде, чтобы взаимно простить друг друга. Живые и усопшие отделены друг от друга, но в Церкви Христовой наши души находятся с ними в единстве. Свет церковных молитв озаряет не только землю, но и глубины ада; он несет облегчение и отраду тем, кто может воспринять его лучи <… > В этих молитвах –утешение мертвым и назидание живым; это плач о бренности и греховности нашей жизни, но в нем слышна и надежда. Мертвые ждут от нас милости. И как же будут они благодарить тех, кто молился за них, когда встретятся с ними в загробном мире!»[41]

В осенний день мы подъехали к Севастопольскому кладбищу. Притихли старые деревья в ярком убранстве затухающей осени – от сдержанных коричневато-золотистых до пронзительно желтых и густо багряных тонов. Сквозь пышную листву, на глазах осыпающуюся с деревьев, проступают состарившиеся ветви, в своём неповторимом ритме напоминающие руки молящихся людей, тянущиеся к небесам. В сторонке замерла кладбищенская церковь, добросердечно распахнувшая свои врата пред каждым…

Начинаю служить панихиду у могилки отца Владимира. Удивительно: мы заранее никого не приглашали, но как-то незаметно при первых словах молитв вокруг появились люди. Как позднее выяснилось, это были не случайные прохожие, остановившиеся помолиться. Эти люди были из различных городов и сел, но все они хорошо знали и любили батюшку. И вот эта любовь собрала нас всех на поминовение дорогого нам протоиерея Владимира.

Под тихий шелест осенней непогоды звучат слова псалма «Живый в помощи Вышняго…», призывающего людей полагать свое упование на Божие покровительство. Сердце чувствует, как уста отца Владимира произносят вместе с любящей его матушкой Натальей: «Речет Господеви: Заступник мой еси и прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него».

Все вместе повторяем слова пророка: «Долготою дней исполню его, и явлю ему спасение Мое».

Молится народ: «Яко да Господь Бог учинит душу его, идеже праведнии упокояются. …Упокой душу усопшего раба Твоего, протоиерея Владимира, в месте светле, в месте злачне, в месте покойне, отнюдуже отбеже болезнь, печаль и воздыхание».

Заканчивается панихида… А в сердце навязчиво бьется мысль: вот мы здесь стоим на нашей грешной земле, молимся, трудимся, любим близких нам людей. Мы – здесь на земле, а ты, батюшка – в ней, сырой, в могилке. Казалось бы, кому же из нас сейчас лучше?..

Но, рассуждая по поводу этой беспокойной мысли, понимаешь неуместность горестных восклицаний, которые приходится иногда слышать:

– Как же это ужасно, что такого человека нет с нами!