Терновый венец офицера русского флота (СИ)

«Адмирал Макаров», «Богатырь» шли в сопровождении больших морских ледоколов «Ермак» и «Волынец». В тяжелом льду «Ермак» продвигался с большим трудом. Временами «Ермак» брал «Волынца» носом в свой кормовой вырез и оба ледокола объединяли свои усилия, работая машинами одновременно преодолевая льды. Спустя пять дней отряд прибыл в Кронштадт.

Для оставшихся в Гельсингфорсе кораблей русского флота положение осложнялось с каждым днем. 20 марта 1918 года «белофинны» заняли город Таммерфорс. Русские корабли не могли выйти из гавани Гельсингфорса, так как в порту отсутствовали крупные ледоколы. Еще в январе 1918 года экипаж ледокола «Сампо» увел его в Швецию. 21 марта финские «белогвардейцы» захватили в море ледокол «Тармо», а 29 марта «белофинны» овладели морским ледоколом «Волынец», отбив его у большевиков. В начале апреля 1918 года оставшиеся корабли Балтийского флота все еще находились в финляндских водах. Положение их было отчаянное.

Старший лейтенант Н.Н.Струйский, после февральской революции избранный командой старшим офицером линкора «Гангут», впоследствии, в советское время в своей «Краткой автобиографии» осторожно вспоминал об этих событиях в Гельсингфорсе:

«В апреле (1918 г.) прошел слух, что на помощь белофиннам германцы снаряжают эскадру для занятия Гельсингфорса, и флоту надо было во чтобы-то ни стало покинуть воды Финляндии. К этому времени наши дредноуты и крейсера были уже отосланы в Кронштадт. Эти суда шли открытым морем и вследствие крепости своих корпусов могли совершить ледяной переход; все же малые суда должны были спешно сниматься и идти шхерами. В шхерах был еще лед, но уже довольно слабый. Первая партия мелких судов, имея в голове ледокол, отправилась… 8—10 апреля.

Первая партия… пошла 18-ти футовым (5,49 м. — А.Л.) фарватером, почему суда, сидевшие глубже 18 футов, были обречены на оставление в руках бело-финнов. Среди этих судов были яхты “Штандарт”, “Полярная Звезда”, на которых размещался Центробалт, мастерская “Ангара” и посыльное судно “Кречет” со штабом командующего. После переговоров с Центробалтом была выявлена возможность вывода этих судов, но другим фарватером, который не использовался из-за его трудности и малой обследованности. Однако операция удалась… Переход всей массы судов сопровождался большими трудностями и совершен был в 10–12 суток. В результате было выведено из Гельсингфорса около 160 судов без потерь и лишь с некоторыми повреждениями из-за передвижки льдов… В момент, когда суда должны были выходить из Гельсингфорса, масса командного состава покинула свои суда…».

Начальник 1-й бригады линейных кораблей контр-адмирал С.В.Зарубаев докладывал 23 мая 1918 года А.Н.Щастному, что причинами ухода офицеров являются: «полная неопределенность, травля, бесправие офицеров, наряду с остающейся громадной ответственностью».

Возможно в этот же период покинул флот, не желая служить большевикам, и мичман Б.-С.А.Садовинский.

Среди флотских офицеров в Гельсингфорсе уже давно ходили разговоры о подпольных офицерских организациях, созданных в Петрограде и Москве. Упоминалась фамилия капитана 2 ранга Чаплина, как одного из организаторов подпольного сопротивления большевикам. Говорили и о Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, организованной большевиками в Петрограде еще в конце прошлого года, и о жестоких методах ее работы — массовых арестах и расстрелах. Доходили до офицеров слухи и о страшном голоде в Петрограде, об облавах ЧК, о разгуле бандитизма и эпидемии тифа. В Финляндии, в разгар между усобной войны «красных» и «белых» финнов тоже было голодно, но вопрос о смерти от голода никогда не стоял.

Бруно Садовинский со страхом, не свойственным его натуре, беспокоился о судьбе Ирины, находившейся в Петрограде.

— Господи, что же в Питере теперь творится? — с тревогой думал Садовинский. — Как там Ирина? — Он ничего не знал о ее судьбе и надеялся, вскоре пробравшись в Петроград, разыскать ее.

Боевые, сплоченные и сплававшиеся офицеры эскадренного миноносца «Расторопный» — исполняющий обязанности командира корабля мичман М.М.Воронин, инженер-механик мичман Н.Т.Гуляев — не приняли большевистскую революцию и в дальнейшем воевали с большевиками.

Лишь, не так давно прибывший на «Расторопный», молодой офицер мичман А.А.Перротте, остался на корабле. В отсутствие других офицеров, он был избран матросами выборным командиром эсминца и приложил много личных усилий и трудов для того, чтобы миноносец

«Расторопный» смог отойти от стенки Гельсингфорса и совершить переход в Кронштадт. О таких офицерах контр-адмирал С.В.Зарубаев докладывал А.Н.Щастному:

«В настоящее время на службе остались те из офицеров, которые, сознавая, что присутствуют при агонии флота… решили остаться до полной его ликвидации, которая, по-видимому, уже недалеко, и таким образом исполнить свой долг до конца. Трагическое положение этого немногочисленного офицерства, несущего на себе всю тяготу службы, должно быть по заслугам оценено государством и обществом».