Терновый венец

– Точно, – нахмурилась Морриган. – Его же называют Бароном Суббота[4].

Кофи ее не слышал.

– Неважно, принес я плату или нет, он приходит, чтобы напомнить, как я зависим от его воли. В какой-то момент люди перестали ко мне обращаться – репутация много значит. Тогда Барон потребовал, чтобы я искал неприкаянные души в мире теней и приводил к нему. Неделю назад я сказал Барону, что мне нужно время. Что я выжжен изнутри, моя магия выжжена. Но на самом деле… я просто больше так не могу. А когда услышал про леди Овенга, я подумал… Подумал, что меня обвинят. Что за мной придут.

Морриган поймала полный надежды взгляд Саманьи. Кивнула.

– Мы останемся. Что-то здесь нечисто.

Долго ждать не пришлось. Барон Самеди, как утверждал Кофи, появлялся по ночам, и чаще всего – после полуночи. Так случилось и на этот раз.

В скромно обставленном доме Кофи он появился в одеждах похоронных дел мастера – черном костюме и цилиндре, с лицом, разрисованным белой краской. В руках Барон Самеди держал длинную черную трость. Хозяин находился в гостиной, отвлекал гостя разговором, Саманья и Морриган, надежно укрытые полумраком, смотрели на них через щель в приоткрытой двери.

Морриган покачала головой. Энергия истинного Самеди давила бы на нее своей мощью, выжимая воздух из легких, мешая дышать. И не только из-за благоговения перед столь могущественным созданием.

Желая удостовериться, она вскинула полуночный осколок истины к глазам. Так и есть: до боли знакомая (в особенности после свидания с парой дюжин немертвых стражей) энергия.

– Демон, – прошипела Морриган, распахивая дверь.

«Самеди», совсем по-человечески сглотнув, отпрянул.

– Не могу только понять… Демон иллюзии?

Фомор фыркнул. То ли демоны иллюзии были выдумкой (будто существующих созданий для мрачных сказок людям было мало), то ли принадлежали к низшим демонам.

Этот явно не принадлежал.

– Или, скорей, демон, – как там сказал Ганджу? – работающий в связке с веретником.

Прижатый к ногтю, фомор лишь ухмыльнулся. Кофи, услышав имя бывшего друга, вздрогнул и с мольбой посмотрел на Саманью.

– Еще одно взаимовыгодное партнерство, – скрежетнула зубами Морриган. Только на этот раз – демона с человеком. Куда, во имя Дану, катится этот мир? – Тебе – очередная душа. Ему – частица твоего растущего могущества. Так?

– Так.

– Но демоны не могут существовать в мире живых в своей истинной форме, – Саманья подалась вперед, будто готовая к схватке черная пантера.

– Не могут, – согласилась Морриган. – Но перед собой я вижу именно демона. А своим глазам я привыкла доверять.

Она обошла фомора по кругу. Тот, кажется, был совсем не против столь пристального внимания к своей персоне. Нападать Морриган не спешила, боялась попросту не справиться – сила в демоне била через край. Однако что-то ее сдерживало, не давало выплеснуться наружу едкой полуночной кислотой.

В зеркало, в котором отражался «Самеди», Морриган прошептала: «Issia eliss». И замерла.

Хотела бы она сказать, что в отражении был человек… но нет, скорей то, что от него осталось. Тонкая оболочка кожи, покрывающая многократно сломанные кости – как на теле, так и на лице. Из носителя, сосуда, что ему достался, демон вылепил человека, наиболее похожего на Барона Самеди с картин, зарисовок и древних свитков.

– А где остальное? – неестественно ровным, почти механическим тоном спросила Морриган.

Демон довольно ощерился.

– Я поглотил. Колдун хотел все большего и все больше мне докучал.

– Ты захватил власть над ним. Над тем, кто призвал тебя в мир живых.

Такое под силу не каждому фомору.

– О, не делай из меня злодея, ведьмочка. Всякий раз, поглощая часть него, я спрашивал, согласен ли он на подобный обмен. И всякий раз он отвечал «да». Я взял его печень, желудок и почки и заполнил пустоты своей силой. Он перестал испытывать боль и раздражающие человеческие потребности. Овладел магией, которую до него не знал ни один из веретников. Но мы с ним были очень похожи. Ни я, ни он не умели вовремя остановиться. Ни я, ни он не умели довольствоваться малым. Он и не заметил, как от него почти ничего не осталось. Последним я попросил сердце, и, когда поглотил его, он все еще жил. Я не мог видеть его, ведь мы давно стали единым целым, но когда он говорил «да», он, кажется, улыбался. Зачем ему слабое, нежное сердце, если я дарую ему бессмертие?

– Бессмертие? – прохрипел Кофи.

– Он поглотил его душу, – выплюнула Саманья. – То, что делал со всеми этими несчастными людьми.

– Но моя жена, моя дочь…

Фомор махнул рукой.

– Что мне до них? У меня таких – целая Юдоль.

Глядя на исказившееся лицо немолодого бокора, Морриган окончательно потеряла терпение и обрушила на демона рассветную силу. Однако тот, запрокинув голову, лишь издевательски расхохотался.

Вероятно, человеческая оболочка мешала жалящему свету добраться до демонической сущности фомора. Морриган подозревала, что справиться с ним в два счета, как с демоном, присосавшимся к силе Клио, не получится, но должна была попытаться.