Терпень-трава

Антошка, Антошка,
Пойдём копать картошку
Антошка, Антошка,
Бери к обеду ло-ожку…

И взрослые, взявшись за руки, образовав круг, громко напевая, пошли вокруг костра…

Вместе весело шагать по просторам
По просторам, по просторам…
И конечно припевать лучше хором
Лучше хором, лучше хором…

И «Взвейтесь кострами синие ночи…» вспомнили, и «У дороги чибис…», и «Ах, картошка, картошка в кожуре уголёк…», «Набрали мы сосновых веток зажгли в лесу костёр…» и многие другие, ещё вроде не забытые.

Детвора, удивлённо-восторженно прислушиваясь, пыталась подхватывать – окончания слов в основном, потому что не знали уже эти песни… Или ещё не знали… А жаль. Но всё равно было интересно.

Водитель Виталий – наш водитель! кто бы мог подумать! – к полному восторгу детворы, показывал фокусы. Самые настоящие, да! Про шарик, который в его руках терялся, потом неожиданно находился… И нигде-нибудь, а именно у кого-нибудь из ребят, к полному их изумлению. Платочек, который так же не известно куда исчезал, прямо вот так вот, на глазах, и тоже потом находился… Узелки которые не развязывались, а дунешь, – особенно здорово это получалось у маленькой Оленьки, так уж она радовалась этому, прыгала и в восторге хлопала ручонками, – и платочки сами собой развязывались. О!..

А Алексей Викторович как всех поразил! Встал на руки – да, прямо вниз головой, на руки – словно циркач, и прошёл на них вокруг всего костра. Под маршевую музыку, под аплодисменты. Целый круг. Точь-в-точь, как артист. Только Белка со Стрелкой, в полном удивлении, скакали рядом с ним, заглядывая ему низко в глаза, мешая идти. Не могли понять, чего это он там такое непонятное сейчас вниз головой делает… Ребятня тут же попыталась повторить дяди-Лёшин цирковой номер… Но сбивая друг друга, смеясь и хохоча, падала и вновь пыталась. Нет, как не старались, ни у кого не получилось, кроме одного дяди Лёши, конечно. Во! А Арсентий всё играл. Но это уже были танцы…

Многие это поняли, и обнявшись, копировали взрослых, веселились. Уже в самом конце вечера – какого вечера, уже глубокая ночь была! – иностранки решились своим вокальным ансамблем спеть русскую песню «Если б знали вы, как мне дороги, Подмосковные вечера». И у них получилось. Почти похоже даже. Правда русские слова были совсем непонятными, а вот мелодия угадывалась. Потом эту песню пели уже все.

И всё это дядя Арсентий. Ай, да Арсентий, ай, да музыкант, ещё и затейник! Возле него почти всё время находилась улыбчивая француженка Шанна Бошан. С восторженными сияющими глазами, алеющим румянцем… Так это от костра, наверное. И для неё всё это. И поездка, и костёр, и сам Арсентий оказались полнейшим открытием. Необычайным открытием. Да мы все такие, если покопаться. Все люди талантливы, если хотите знать, только это увидеть надо, раскрыть…

Долго Арсентий стоял на дороге прощально махая руками вслед нашему автобусу… Возле него понурив головы сидели умные и верные его собачки, пушистые красавицы Белка и Стрелка. И детвора, сбившись у заднего стекла автобуса, с кислыми минами на лицах, тоже прощально махали им… Грустили кажется и иностранки, поудобнее устраиваясь на сиденьях, переглядывались, бросая друг другу короткие реплики, в поддержку, наверное. А Шанна, почти не прячась, плакала. Ну, вот тебе, понимаешь, влюбилась, что ли… Женщина!.. Водитель Виталий и Алексей Викторович, нормальные оказывается мужики, и совсем не такие заносчивые, какими показались, когда приехали, – ссутулившись молча глядели на дорогу. Один внимательно, держась за рулевое колесо, другой вообще рассеяно, просто так. Светлана… Светлана Павловна, сидела закрыв глаза… И мне, правду сказать, тоже было грустно. Полное доказательство негативного влияния… молодёжно-международного костра. Как там было здорово.

Неожиданные чувства всколыхнул этот костёр. У меня – забытые, у ребятни – новые. Видел бы кто их глаза в это время! Заметил бы энергию, которая полыхала, дробясь и усиливаясь, вырываясь наружу… Заставляя их безудержно прыгать, плясать, петь, кричать… Увидеть себя, других, мир вокруг себя, по-новому.

30.

Незаметно и задремали пассажиры… После такой-то ночи, вполне объяснимо.

А корабль, то ли плыл, сам собой, слегка покачиваясь на водной глади, не то летел, пружиня на мягких облаках… Под посвист ветра за бортом…

Летел, скорее всего. Долго так летел, приятно… Дремотно. Неожиданно лёгкая гладь сменилась более крутой волной. Шторм, не шторм, но поперечно-килевая качка в полёте обозначилась. Или облака уж стали невозможно плотными, грозовыми… Даже скорость от этого уменьшилась… Пассажиры просыпались, кто сам по себе, кто от больного или не очень, но толчка. О, вглядываясь в окна, потягиваясь, запрыгала детвора – подъезжаем! Да, приехали.