Терпень-трава

– Хип-хоп. Картинка с молодёжной вечеринки, – мальчишка на секунду запнулся, наморщил лоб, потом растягивая слоги неуверенно уточнил. – Фоно… – и умолк, скосив взгляд к Мишелю. Тот одними губами что-то ему подсказал. Гонька услыхал, с вспыхнувшим энтузиазмом громко сообщил зрителям. – Ага! Вспомнил. Фонограмма ДеЦела. – Снова набрал полную грудь воздуха. – Исполняют все дети села Ерши. Режиссёр-постановщик Михаил… эээ… – Гонька вновь остановился, повернулся за кулисы, спрашивая глазами Мишку, говорить или нет. Тот отрицательно качнул головой: не надо. Ага, скромничает режиссёр – молодец! – одобрили зрители, но Гонька уже ставил выразительную, но непонятную зрителям точку. – Брейк дане. Вот. – Коротко оглянулся на исполнителей и добавил. – Я щас. – Это предназначалось понятное дело не зрителям, артистам. В полной тишине, рысью, прогрохотал, заплетаясь в своих штанах и тяжёлых ботинках за кулису. Артисты с пониманием синхронно проводили его взглядами, а зрители одобрительными возгласами и аплодисментами.

– Молодец, Гонька. Ай, малец. Ну точно тебе артист.

– Талант. Здорово сказал, складно…

– А я не поняла, но что-то интересное… Что, а?

– Да погоди ты, старая, щас, покажут. Не зуди.

– Ааа…

О!

За кулисами послышался шум и смех записанной на плёнку весёлой тусовки, и резко взыграла музыка. Словно кран открыли. «Это проигрыватель они включили или магнитофон», – догадливо переглянулись зрители, вслушиваясь в ритмическую последовательность возникшей музыки.

Бас-гитара, вместе с ударными инструментами, соло-гитарой, ритмичными хлопками, той видимо «вечеринки», и синкопированными вздохами диск-жокея, чётко выводили «забойный» рисунок музыки, заводили настроение: «Тум! Тум! Тум-тум, тум-тум. Тум! Тум! Тум-тум, тум-тум…» (Раз! Два! Раз-и, два-и…)

Исполнители уже чуть покачивали бедрами, плечами, входя в затягивающий ритм, ждали начала песни или чего там….

А тут и Гонька, сообразно с возможностями своей обувки, пулей выскочил обратно на сцену и встал в центре группы. Перед ней. Принял такую же, как у всех выжидательную позу.

«Ки! Ки!..» – из-за такта, ленивым голосом, снисходительно синкопировал солист.

А вот и слова пошли.

То ли речёвка, то ли текст без запятых.

…Родители уехали на дачу я гуляю записную-ю книжку с телефонами листаю,
Быстро обзвонил, друзей и подруг: я делаю «тусу» все будут танцевать вокруг,
«Пати» у Децела дома это круто, музыка на всю катушку с ночи до полудня.
Заходят друзья, на каждого по две девчонки

Вечерина будет жаркой… Соседи будут в шоке…

С первыми словами песни или как её там, исполнители резко пришли в синхронные движения. Будто к розетке их подключили. Задёргали руками, в своей мешковатой одежде; ногами, в мятых, нависших на обувь широких штанинах… головами, с лицом шпанистского, задиристого вида… Всё резко, всё агрессивно. Не всегда, правда, слаженно получалось, но образ единой согласованной машины легко просматривался. Шаг влево, шаг вправо, вперёд, назад… Присели, встали… присели, повернулись…

...Ящик шампанского я нашёл в кладовке, хороший закусон стащил с верхней полки,

Всё тем же, ленивым тоном небрежно бубнил солист из магнитофона.

…Тапочек, конечно, на всех не хватило, я разрешил им проходить в обуви смело…

Похоже было на своеобразную зарядку под музыку, или шаманский танец. Зрители, сидя за столами, изумлённо наблюдали дёрганые движения ребятни, топот, и паралитические конвульсии. Это особо сейчас сильно контрастировало с тем лирическим настроением, которое ощущали зрители, от только что прозвучавших задиристых частушечных топотушек. Как танец не только из другой оперы, но и другой страны, другой эпохи. Да и слова тоже были с вызовом всем взрослым…

…Бокал за бокалом, смотрим видеоклипы, двери для гостей на вечеринку открыты.
Я гуляю, как хочу.
Приходите все, кто может.
Проблемы с родителями нас не тревожат…

«Не тревожат…» «Вот как!»

В этой части, страсти взрослых слушателей обычно накаляются, а скрытые до поры проблемы резко обостряются…