Терпение дьявола

Рукопожатие директора, в отличие от брюссеновского, оказалось сухим и крепким. Руки у него были ледяные, отметила Лудивина. Перед ней стоял властный и харизматичный человек – на фоне троих врачей была особенно заметна аура лидера.

– Доктор Малюмон, – представился он жандармам. – Я директор клиники. Меня не предупредили о вашем визите.

Голос подтвердил первое впечатление – Малюмон говорил уверенно и солидно. Лудивина с Сеньоном коротко изложили цель своего приезда – вдаваться в подробности не было времени, если они хотели успеть к половине третьего в Сен-Жермен-ан-Лэ.

– Я уже сказал им, что мы не имеем права раскрывать профессиональные тайны, – заговорщицки сообщил начальнику Брюссен. – Они пришли без судебного следователя, без ордера, без официального распоряжения прокурора!

Малюмон слушал с суровым видом, глядя в пол, потом вскинул глаза на подчиненного, и тот невольно сменил тон на менее категоричный. «Настоящий главарь банды», – подумала Лудивина про директора. Воображение сразу сочинило мрачный сценарий с Малюмоном в роли гуру-психопата и Брюссеном в амплуа параноидального подручного. Эта безумная идея здесь и сейчас не имела никаких оснований – бред, не годящийся даже для какого-нибудь отстойного фильма категории B, – но Лудивина знала, что подобные случаи все же бывали. Она сама стала тому свидетельницей в Пестиланс и Валь-Сегонде. Эти два названия стерты с географических карт, вычеркнуты из книг, вытравлены из памяти ради сохранения благопристойной репутации рода людского. Даже в средствах массовой информации о них говорили недолго и негромко, будто само коллективное бессознательное вмешалось, решив поскорее все забыть. Но Микелис, Сеньон и Лудивина заглянули в ту бездну и даже бросили вызов чудовищам в ее глубинах.

Малюмон отошел вместе с жандармами к небольшому эркеру, обклеенному рисунками, большинство из которых не превышали уровень мастерства первоклассника. Брюссен сам себя пригласил на это тайное сборище.

Когда пронзительный, нервирующий взгляд слишком светлых глаз директора обратился на Лудивину, у той возникло ощущение, что он зондирует ее сознание. Но его внимание уже переключилось на Сеньона, начавшего разговор:

– Месье Малюмон…

– Доктор, – поправил Брюссен, вступившись за начальника.

Малюмон, положив руку ему на плечо, другой указал на двух коллег в белых халатах, оставшихся в зале:

– По-моему, Эрика хотела обсудить с вами вопросы досуга пациентов.

Намек был ясен, и если Брюссен обиделся, то не подал виду – только промычал что-то в знак согласия и зашагал к брюнетке в очках, которая с самого начала то и дело косилась на двух жандармов. Лудивина проводила Брюссена взглядом – он сразу начал вполголоса отвечать на торопливые вопросы Эрики. Определенно, их с Сеньоном присутствие вызвало здесь волнение. Еще она заметила, что у женщины-врача глаза разного цвета.

– Нам не нужны истории болезни ваших пациентов, только фамилии, – продолжил Сеньон. – Если вы настаиваете на ордере – хорошо, мы его получим, но это отнимет у нас время, а там, за пределами вашей клиники, в опасности жизнь многих людей.

Малюмон взмахнул рукой, будто отметая проблему:

– Скажите, кто конкретно вас интересует, и я отвечу, проходил ли этот человек у нас лечение. Поймите правильно – мне бы не хотелось предоставлять вам списки пациентов без ордера, который снял бы с меня ответственность, но я готов вам помочь чем смогу.

– Мы ищем тех, кто побывал здесь за многие месяцы, вернее почти за два года – вряд ли вы всех помните, – торопливо сказала Лудивина.

Ей не терпелось увидеть место преступления в лесу Сен-Жермен-ан-Лэ – уж слишком встревожил ее странный тон полковника Жиана. Однако покинуть клинику, не добившись хоть какого-то результата, тоже было нельзя. «В любом случае, криминалисты еще будут долго собирать в лесу материалы для анализа, так что рано туда мчаться – только помешаем, а к тому моменту, когда мы приедем, они как раз закончат», – утешала себя она.

Малюмон ответил бесстрастно и с твердой уверенностью в себе:

– Я занимаю пост директора этой клиники одиннадцать лет и выполняю не только административные функции. Как действующий психиатр, я помню каждого мужчину и каждую женщину, с которыми имел здесь дело, так что проблем не возникнет.

– Пьер Галинэ, – назвала первое имя Лудивина.

Если Малюмону и пришлось задуматься, по лицу этого не было заметно.

– Имя знакомое, однако никаких ассоциаций в голову не приходит. Вы весьма удачно дали мне понять, что я проявил излишнюю самонадеянность, заявив, что помню каждого.

– Это подросток, ему было шестнадцать, когда он около шести месяцев провел в этой клинике в качестве «отдыхающего». Покинул заведение в конце прошлого года.

На этот раз Малюмон кивнул:

– Да, теперь припоминаю. Он лежал в восточном крыле, а я там бываю редко. Мне показалось, вас интересуют только те пациенты, которые были госпитализированы принудительно.

– Вы общались с Пьером Галинэ лично?

– Очень мало. Он проходил курс эрготерапии, если я не ошибаюсь. Мальчик был потрясен смертью родственника… кажется, отца.

– Совершенно верно.