Терпение дьявола

– Жан-Луи Эрто из Лилльского отдела расследований пишет, что его люди обнаружили штраф, выписанный на имя Михала Баленски. Дорожная камера засекла превышение скорости на автотрассе А1 во вторник шестого мая, утром. Он ехал в Париж.

Лудивина просияла:

– Нет, в Ла-Курнев! Собирался избавиться от ГФЛ, но столкнулся с мелким воришкой и, чтобы не оставлять свидетелей, перерезал ему горло.

– Зачем ему понадобилось избавляться от посредника, который помогал зарабатывать деньги?

– Баленски знал, что наркоторговцев взяли во время гоу-фаста и что изъятая у них сумка, набитая человеческой кожей, приведет нас к ГФЛ, а ГФЛ – к нему, к Михалу Баленски. Он хотел разорвать единственную ниточку, по которой мы могли до него добраться.

– А каким образом он так быстро узнал, что гоу-фаст провалился?

– Баленски – уникальный случай. Его психика во многом примитивна, но он развил в себе определенные способности к мышлению, внимание к деталям, которое позволяло ему уходить от преследования. Он жил в диком бардаке – ты видел, что творилось в фермерском доме, – но при этом был методичен и аккуратен, когда срезал кожу с трупов. То есть было два Баленски – мясник из супермаркета, простой как веник, и убийца, сосредоточенный и осторожный. Добавим к этому хорошую дозу паранойи, и я не удивлюсь, если он потребовал от ГФЛ, чтобы тот звонил ему каждый раз, когда товар прибывал в Ла-Курнев. Для собственного спокойствия. И в этот раз, не получив звонка с отчетом о доставке, он бросился заметать следы.

Сеньон скептически скривился:

– Все равно, как-то уж очень быстро…

– Тогда, возможно, Михал заранее решил, что это будет их последняя сделка. Он счел необходимым убрать ГФЛ, потому что у того начала сползать крыша – психика сделалась совсем нестабильной, и появился риск, что он скомпрометирует их… хозяина.

– Эта версия звучит правдоподобнее.

Они устроились за столиком у стеклянной витрины, выходившей на площадь, и за обедом Лудивина рассказала о событиях вчерашнего затянувшегося вечера, начав с поездки в больницу к Стефану Ланда и закончив беседой с отцом Ватеком, не забыв при этом упомянуть о сестре Людовика Мерсье. Она подытожила этот отчет своим выводом о том, что у всех преступников, делами которых они сейчас занимаются, есть нечто общее – и это определенно знакомство с одним и тем же человеком, состоявшееся в течение полутора-двух последних лет, именно этот период и нужно изучать.

На протяжении всего монолога Лудивины Сеньон не проронил ни слова – внимательно слушал, подперев кулаком подбородок. Когда она наконец замолчала, он откинулся на спинку стула:

– Не знаю, наорать на тебя сейчас или поздравить с отличной работой, Лулу. Ты не должна была встречаться с такой кучей народа без напарника, это не по правилам. Помчалась одна, ночью, черт знает куда, да еще при нынешних обстоятельствах…

– Я предлагала тебе поехать со мной!

– Рабочий день тогда уже закончился! Надо же когда-нибудь отдыхать! Особенно после нашего прошлого уик-энда. Не строй из себя робокопа, меня ты точно не обдуришь. Я видел, как ты отгораживалась от мира, играла роль непробиваемой стальной тетки – боевые искусства, стрельба по мишеням и все такое. Но ты осталась моей Лулу, девчонкой, у которой не всегда хватает сил тащить неподъемный груз. Сейчас у тебя их точно нет. Ты крошечная и хрупкая, груз тебя раздавит. И у меня от этого разрывается сердце.

– Думаешь, убийцы подождут, пока я немного передохну? Они не дают себе передышек. А родители жертв? Думаешь, их горе делает перерывы на обед и на сон?

– Вот только не надо мне это впаривать. – Сеньон наклонился к ней и понизил голос, но говорил властным и решительным тоном: – Только не мне, ясно? Я был с тобой в Квебеке, не забыла? Я знаю, что там творилось! Все это знаю! Я тоже почти год не мог нормально спать. Я помню все лица, все трупы. Я знаю, что это такое! И я тоже видел пустое тело Дианы в тот вечер и с тех пор вижу его каждую ночь, перед тем как заснуть. Я такой же, как ты. Не надо мне втирать про «убийцы не дают себе передышек», меня это не впечатлит. Мы прежде всего люди, обычные люди, у нас должна быть своя жизнь. Тебе необходимо останавливаться время от времени, иначе тебя просто разорвет!

Теперь уже Лудивина откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.

– Никогда не занимайся оперативной работой без напарника, – настойчиво произнес Сеньон. – Никогда. Нам с тобой лучше, чем кому бы то ни было известно, как это может закончиться.

– Тогда рисковал Алексис, а не я.

– Мы все каждый раз рискуем. Ты не знаешь, с кем тебе придется иметь дело, пока преступник или преступники не будут установлены. Что, если бы ты, ничего не подозревая, встретилась с убийцей? Хочешь повторить свой опыт общения с Капуцином, ту встречу с ним полтора года назад?

Лудивина покачала головой, обиженная на Сеньона и взволнованная воспоминаниями, разбуженными прозвучавшим именем, в памяти снова закружились лица тех, кто перевернул ее жизнь.

И вдруг она не выдержала – плотина рухнула, слезы хлынули безудержным потоком.