Терпение (СИ)

          - Ну да… Это мы здесь сидим, как дураки…

          - Почему дураки? – Юля наконец справилась с чайником и села рядом с Любкой.

          - Так были бы мы умные, разве бы тут сидели?

          - А где бы мы сидели?

          Любка пожала плечами.

          - Ну ты вот, например, почему учиться не поехала? – спросила Юля.

          - Да ну… Вон, Аська год промучилась, и че? Надо оно ей было-то?.. Не в учебе счастье…

          - А в чем?

          - Я вообще-то у тебя пришла спросить про это… - улыбнулась Любка.

          - Почему у меня?

          - Кажется, ты знаешь…

          Они замолчали. Наконец, закипел чайник, Юля разлила кипяток по чашкам, добавила заварки. Снова села за стол, теперь уже напротив Любки.

          - Так мне тоскливо, Юль… - вдруг заговорила Любка. – Как Андрюху похоронили, не знаю, в какой угол ткнуться… Как сама в могилу зарылась… Понимаешь?

          - Но ведь ты вроде как и не по Андрею тоскуешь?

          - И по нему тоже… Конечно, не хватает его. Но мы все же как-то больше с Пашкой ближе были. Да и не в этом дело. Какая-то жизнь другая стала. Взрослая. И как не моя. Раньше я думала, что все понимаю. Теперь не знаю. Есть ли счастье-то вообще? А любовь? И какая она? И как понять, любишь, или так… маешься от чего-то…

          - Так  у тебя с Ромой-то что? – перебила Юля.

          - С ним вообще никак не понятно… - вздохнула Любка. – Как в сказке, чем дальше, тем страшней… Я к нему, так он от меня, он ко мне, так у меня задвиг какой-то…

          - А ты сама-то что думаешь, любит он тебя?

          - Ну, тут по-разному тоже думать можно. Вроде как он со свадьбы соскочил, когда я с ним поговорила, а вроде как глупостям всяким поверил. Я не знаю, может, он до сих пор сомневается… Мне бы пойти с ним нормально поговорить, да стремно как-то… Чего на него вешаться теперь? Сама довыпендривалась…

          Эх, Любаша, - улыбнулась Юля, - знаешь, как говорят, к настоящему, верному делу, которое нам нужно, к нему идти придется трудно, потому что чертям охота все доброе поломать. Может поэтому  у вас и непросто все так.

          - А у вас с Пашкой непросто? – Любка пристально посмотрела на Юлю.

          - У нас по другому… - Юля кротко вздохнула и опустила глаза. – Ты осуждаешь нас, да?

          - Да не… Не знаю, если честно… Как-то быстро у вас все. Я вот кроме Ромки ни на кого смотреть не могу…

          - Люба… Я очень любила Андрея… И сейчас люблю… Просто Паша другой совсем. Их никак не сравнить… Андрюша, думаю, не обижается на нас. Он наверное знает, что все у нас чисто и искренне. Жалко только, что дети папу так мало знали… И еще жалко, что мы так и не повенчались…

          - А с Пашкой будете?

          - Будем.

          - Я бы тоже хотела… - мечтательно вздохнула Любка…

***

          Только конец июня порадовал солнышком. Сперва оно робко проглядывало сквозь рвущиеся тучи, постепенно набирало силу, и вот, наконец, засияло в полную силу. Счастливые люди закинули подальше надоевшие резиновые сапоги и потянулись к вышедшей из берегов Осуге,  с удовольствием подставляли свои тела под горячие лучи, окунались в мутную воду. Теплыми ночами деревня не засыпала – молодежь, яростно отмахиваясь от назойливых комаров, выходила на прогулки, устраивала шумные посиделки у костров и не менее шумные дискотеки в прямухинском клубе.

          Ася ждала Лешку, но он все не приезжал. Каждый прошедший день крал у нее ее радость, оставляя вместо нее какую-то паутину страха и сомнения. Любка каждый вечер звала ее погулять, но Ася отказывалась выходить. Только вечером накануне Иванова дня они вместе пошли за богатинками.

          Богатинки – невзрачные цветочки, которые нужно было нарвать нераспустившимися, заткнуть накануне Иванова дня за матицу по одной на каждого члена семьи, чтобы утром посмотреть – чья расцвела. Смысл этого гадания состоял в том, что распушившаяся богатинка сулила ее хозяину здоровье и достаток, а вот завядшая – неприятности.

          Любка с Асей прошли на берег Осуги, где обыкновенно росло много нужной травы. Солнце уже клонилось к закату, струилось на землю мягким желтоватым светом. Ася села на землю, обхватила руками колени и закрыла глаза. Любка озадаченно выбирала приличные богатинки.

          - Душно как… - проговорила Ася.

          - Да ладно… - возразила Любка. -  Тепло, хорошо, купаться охота…

          - Не-а… спать охота…

          Любка молча пожала плечами.

          - Любк, чего Роська-то, приходил к тебе? – спросила вдруг Ася.

          - А чего?

          - Да так… я думала, может вы с ним сладили опять…

          - Да когда сладишь-то… Он в городе все сидел, вот Колян говорит, что завтра на праздник должен приехать… - ворчливо проговорила Любка.

          - И Лешка че-то не едет… - вздохнула Ася.

          - А должен?

          - Ну так… А чего ты так много рвешь? – Ася показала на букетик в руках Любки.

          - Ну дак на нас всех, еще на Юльку с пацанами…

          - А чего Юлька сама не нарвет?

          - А ей не положено, она в церковь ходит, - пожала плечами Любка. – Так что там насчет Лехи-то?

          - Да ни че… Приедет он скоро…

          - А… - протянула Любка. Хотела спросить еще что-то, но передумала.

          Ася с неохотой поднялась и сорвала три богатинки, почти не глядя – на дом, на маму и на себя.

          Дома она протянула свой скудный букетик маме.

          - На, воткни! – буркнула она.

          Мама послушно принесла табуретку, забралась на нее и заткнула за матицу три богатинки. Она верила в это гадание. Как верила и ее мать и бабка.