Терпение (СИ)

Паша с Юлей встретили Любку приветливо, усадили пить чай из фарфоровых чашек, расписанных под гжель. Мальчишки увлеченно играли во что-то в комнате, и от их криков становилось еще уютнее и теплее. Паша по-хозяйски сидел под иконами и деловито расспрашивал Любку о родителях, о Нюрке. Он был все такой же огромный, но, как казалось Любке, какой-то подобревший, успокоившийся. Как человек, достигший своей цели и довольный этим результатом.

- Люба, ты мне скажи честно, что у тебя с Роськой? – вдруг прямо спросил Паша.

Юля испуганно прижала руку ко рту и тихонько покачала головой.

- Пусть скажет, ничего не станет с ней, - строго сказал Паша жене и снова вопросительно посмотрел на сестру.

- Ничего, - еле-еле выдавила из себя Любка, - а чего ты спрашиваешь?

- А то, что вы бы уже определялись там… Уж хоть бы Нюрке голову не морочили. Что она ему – кукла?

- Почему кукла? – Любка посмотрела на Юльку, прося ее помощи.

- Паша просто волнуется за нее. Понимаешь, вы ведь как-то с Ромой не решили ничего, и он все с Аней везде ходит, вот. Непонятно, если он с ней общается просто, чтобы тебе на глаза таким образом попадаться, то за Аню обидно. Да и за тебя тоже. -  Сбиваясь, попыталась объяснить Юля.

- Я его давно не видела. То есть не говорила с ним. Он ничего плохого, просто так… - начала оправдываться Любка.

- Просто так? – Переспросил Паша и сжал руку  кулак. -  Твоей младшей сестре мозги пудрят, понимаешь ты это?

- Он не пудрит! – заплакала Люба.

- Ну что ты? – ласково проговорила Юля и погладила ее по руке.

- Подожди! – перебил жену Павел, и спросил у Любки, - Ты, может быть, не знала, не видела, что он с твоей сестрой заигрывает?

Любка только отрицательно покачала головой. Ей и в самом деле это не приходило в голову. Она просто не хотела верит в то, что Роська, ее Роська может ухаживать за Нюркой, за ее младшей сестрой, у нее на глазах… Только сейчас она поняла, что так оно и было на самом деле, что она просто обманывала себя, когда делала вид, что не замечает этого…

- Паша, подожди, не надо, - тихо проговорила Юля. – Видишь, плохо человеку?

- Увижу этого гада – убью! – вдруг спокойно проговорил Паша.

Любка вскочила и, схватив свою куртку, висевшую на вешалке около двери, выскочила из дома. Уже дома, она упала на свою кровать и так пролежала остаток дня и ночь. А рано утром она снова пришла к Паше. Он собирался ехать на работу, поэтому они с Юлей, вышедшей проводить мужа, были на улице, у машины. Любка подошла к ним и молча встала у палисадника. Она была заплаканная, какая-то почерневшая, казалось, что она постарела за ночь.

- Ты чего? – спросил Паша.

- Пашка, ты не лезь к Ромке. Если он с Анькой, то он шутить не будет, значит, серьезно у них… Слышишь? – хрипло проговорила Люба, держать за острый колышек палисадника. – И за Нюрку тогда не бойся – он ее не тронет, уж я-то знаю…

- А ты как же? – наивно спросил Паша.

- А я сама его отпустила…

Потом Паша уехал, а Любка с Юлей сидели на кухне и шепотом, потому что мальчишки еще спали, разговаривали.

- Так тяжело, Юль… - говорила Люба, - и все тяжелее становится… Как будто какая-то казнь скоро, и все, или голову мне отрубят, или еще что-то… И в груди что-то все ноет… Душа, наверное?

- Не знаю, Люба, - честно призналась Юля, - отчего так? Из-за Ромки?

- Господи! Да не знаю я! – Любка закрыла ладонями лицо и посидела так какое-то время. Потом  опустила руки и снова заговорила, - Вроде даже уже и не из-за него. Как-то себя даже жалко. Такое предчувствие, как будто еще самое плохое должно случиться. Ну что Ромка, он ведь не виноват, что меня не любит, может быть и не любил никогда. А я вот все жду. Мне уже нужно ждать я по-другому не могу, понимаешь? И как жить не знаю. Я хочу, чтобы тут, - Любка прижала руку к груди, - спокойно было, не могу больше так. Что делать, Юль?

- Я тебе только одно могу предложить, то, что мне помогает…

- Что?

- Сходи на исповедь…

- Да я не знаю, чего там говорить, - пожала плечами Люба.

- Вот все и расскажи, что мучает тебя, все, что в голову придет… Еще батюшка что-нибудь спросит, потом, может и причастит… Потом увидишь, легче станет, целый праздник в душе будет.

- Как-то стремно ему все рассказывать-то…

- Да это как и не священнику. Там икона лежать будет, вот Ему и рассказывай.

- Богу, что ли?

- Да…