Терра Инкогнита

Северин Момчило отвел глаза. Ричмонды — один из самых мощных кланов шелта: десятивагонный бронепоезд с артиллерией и минометами, два состава по сотне вагонов… Две тысячи человек! Их период кочевья от Гибралтара до Пусана составлял два года, и здесь они должны были проезжать пару месяцев назад, чтобы обогнуть Черное море и двинуть дальше на Ближний Восток и Среднюю Азию.

— То есть у Ричмондов попросить мзды у тебя духу не хватило. То есть ты, Северин Чечило, обычный бандит с большой дороги. Вот что я тебе скажу: если ты думаешь, что раз поезд Мальборо — из пяти десятков вагонов, а не из двух сотен, то ты можешь надавить на меня… Уже сегодня все шелта будут знать что здесь, в Соленой Пади, больше останавливаться нельзя! И любой человек, появившийся в пределах видимости с наших поездов будет застрелен. Все меня слышали?

Голос барона Мальборо стал зычным и громким, и толпа отшатнулась.

— А если слышали, то какого черта здесь стоите?

Слитное движение боевиков шелта — их руки легли на рукояти пистолетов. На крышах вагонов появились стрелки и заклацали затворами. Хищно пошевелил дулом пулемет на локомотиве, звякнули металлически минометы на грузовой платформе в конце состава.

Ну да, их тут было несколько тысяч — этих ребят в зипунах. Но вооружены они были в основном холодным оружием, только у некоторых из них имелись дульнозарядные ружья, у главаря — даже револьвер за поясом.

Резко, как удар хлыста, ударил одинокий выстрел, и Момчило ухватился за левую сторону лица и завыл. Сквозь пальцы его текла кровь. Окружавшие его соратники подались в стороны — они даже не успели заметить движения барона!

— Ну надо же! Промазал! — картинно покачал головой Боуи Мальборо и зачем-то подул в дымящийся ствол пистолета. — Целился в лоб, попал в ухо! Ай-яй-яй…

До местных постепенно начинало доходить: может быть они и смогут завладеть поездом и его богатствами, но ценой неимоверных потерь. Несколько сотен зипунов будут лежать на железнодорожной насыпи бессмысленной окровавленной грудой…

— Тикайте, хлопцы! — и толпа прыснула в стороны, рассыпаясь по окрестным рощицам и оврагам.

— Твою мать, — сказал Мальборо. — А завалы кто разбирать будет?

Куча из бревен так и лежала на путях, перегораживая обе колеи железной дороги. Боевики с грустью пялились на них некоторое время и, наконец, Фича сказал:

— Давайте растащим их лебедкой, бро. Мне дорога моя поясница.

— Черт с ним, давай, — махнул рукой Боуи, а потом крикнул: — Эй там! Разводите пары, сдавайте назад! Вито! Тащи цепь!

Закипела работа.

* * *

— А что, аварии случаются? — спросил Сью, умывшись под рукомойником. — И как вы следите за сохранностью путей?

— Аварии — очень редко. Последняя была лет пять назад, в Пенджабе. Оползень… Регулярно пускаем партии с измерительными вагонами, аппаратура есть в каждом поезде. Ну и назначаем ответственных — каждая семья чинит свой участок, пополняет там запасы расходников и угля… Наша вотчина — Прованс, мы каждый год задерживаемся там на месяц-другой, ремонтируем то и это… Ну и конечно, если замечаем какие-то проблемы — неважно где — стараемся исправить немедленно. Вот как с этим завалом. Разворотили насыпь, скотины! Посмотрим как они завоют, когда мы перестанем завозить к ним лекарства. Всё! Нет теперь такой остановки у шелта — Соленая Падь… — Мальборо подал Виньярду вафельное полотенце и сам занял место у рукомойника.

Отфыркавшись и утеревшись, он кивнул своим мыслям:

— Я дам тебе дрезину на ручном приводе, бро. Съездишь за своей девочкой — там есть ветка, идет прямо вдоль берега. Догоните поезд как только — так сразу. Мы будем останавливаться во всех станицах по пути на сутки или двое, проводить ярмарки и менять оружие на зерно. Много зерна! В Самарканде, говорят, назревает голод, а в Придонье полные амбары и уже провели посевную. Сделаем хорошую маржу…

— А вы направляетесь в Самарканд?

— А мы направляемся в Самарканд, — остался верен себе Боуи. — Сразу после того, как забросим вино к русам в Беловодье. Или ты думал что я ради тебя сверну на Кругобайкальскую железную дорогу? Вот уж хрена! Пусть ты и сын наших Учителей, но семейное дело — дороже. Я тебя с удовольствием приму в клан, бро, и познакомлю со всеми баронами, и буду катать на поезде и кормить сколько угодно — но дело есть дело. На Байкале я окажусь на обратном пути, месяца через три, когда после Самарканда расторгуюсь беловодской пушниной в Гуаньси и загляну в Сычуань за шелком — его отлично берут в Бендерах. А потом можно и на Байкал, через степи Монголии. Тамошний богдыхан обещал полсотни племенных кобылок, а за них тут, в Придонье, руки оторвут…

— Знаешь, как назвал бы тебя Давыд Маркович, господин барон?

— И как бы меня назвал этот твой Давыд Маркович, бро?

— Ге-шефт-ма-хер!

Глава 25 В которой танцуют все

— Идиотка, чего дерешься? — Виньярд вылез из кустов, весь в мелких щепочках, прошлогодней листве и колючей хвое.