Terra Insapiens. Дороги

— Смешивать эти три вида любви нельзя, но именно это все делают. Называют одним словом такие разные чувства… Многие знают любовные страсти, к немногим приходит любовь, как подлинное счастье, но у всех в груди живёт жажда любви. Именно она правит миром.

— Всё это — слова, — хмуро заметил, молчавший до сих пор, Ньютон. — Вы наверно не любили по-настоящему, Адам. Пока я не любил, я тоже отлично знал, что такое любовь.

— О-о! Вы прочитали Чехова, — не обижаясь на учёного, но слегка насмешливо сказал Адам.

Помолчали, задумавшись.

— Любовь вообще чувство сложное, одной краской не нарисуешь, — глядя куда-то вдаль, сказал Паскаль. — Я отца своего и любил, и не любил одновременно.

— Как это возможно? — усомнился Артур.

— А вот так… Человек он мне по духу чужой, но отец… Когда приходит, я в свою комнату ухожу, не хочу его видеть и разговаривать с ним. А когда уходит, выхожу проводить его, говорю «будь здоров», и рука сама тянется прикоснуться к нему. Ловлю себя на этом, злюсь, а потом понимаю, что значит есть во мне и любовь к нему, несмотря на то, что мы люди очень разные… Я внешне похож на отца, а внутри — на мать… Вот такая любовь-нелюбовь.

Паскаль поднялся и пошёл по дорожке к воротам в сад. Артур хотел пойти за ним следом, но Адам остановил его движением руки.

— Оставь его, пусть побудет один.

Артур снова сел за стол.

— У меня в юности была такая теория, — сказал Ньютон. — Любовь — это природная сила, подобная гравитации. Гравитация стремится объединить физический мир, притягивает разрозненную материю друг к другу. Любовь делает то же самое — это сила, объединяющая живой мир. Любовь к человеку, к животным, к природе, к красоте, наконец, к Богу, к Истине — это то единение, которое в этом мире человеку доступно. Оно не полно, но большего здесь не дано.

— Хорошая теория, — одобрил Артур. — А сейчас вы так не думаете?

— Сейчас я думаю о других вещах, — ушёл от ответа Ньютон.

— Нет, погодите, погодите, — запротестовал Артур. — Если любовь — природная сила, должны быть какие-то физические законы, описывающие её. Получается, человек встроен в общую картину мира и подчиняется общим законам.

— А разве не так? — недоумённо посмотрел на Артура Ньютон. — Я вообще думаю, возможно, разум стоит в ряду таких физических явлений как энергия, материя, поле. То есть он не является чем-то отдельным от мёртвого мира, некой душой, оживляющей этот мир; он является свойством этого мира. Как свет освещает тёмный мир, ощупывает его фотонами, так и разум освещает мир, делая его видимым, единым, понятным… Если рассматривать разум в этом ключе, становится лишним вопрос о смысле жизни. Смысл подразумевает место чего-то отдельного в целом. Но если разум не является отдельным от мира, а является его неотрывным свойством, он не может противопоставляться мёртвому миру, ибо нет такого мира. Мир пронизан разумом, как гравитацией, как светом, как электромагнитными полями. Где-то гравитации меньше, как в пустынях космоса, где-то больше, как вблизи черных дыр. Гравитационное поле неоднородно. То же самое и с разумом, где-то его мало, и можно подумать, что его нет, где-то он осязаем и кажется отдельным явлением. Но это заблуждение. Просто разумное поле также неоднородно, как гравитационное или любое другое. Но оно вездесуще, едино и неотделимо от мира.

Артур заметил лёгкую улыбку на лице Адама.

— А вы как считаете, Адам? — спросил он его. — По-моему, вы не согласны.

— Нет, я не против, не против! — встрепенулся Адам. — Мне даже очень нравится такая романтическая теория.

— Ничего тут нет романтического! — обиделся Ньютон. — Стар я уже для романтики.

Адам примирительно улыбнулся и потрепал Ньютона по плечу.

— Кстати, Адам, — спросил Андрон, — как у вас в будущем с этим делом?

— С каким?

— Ну… Есть ли секс на Марсе? Или где вы там живёте?

Адам улыбнулся.

— На Марсе секс ещё был. А вот потом постепенно исчез.

— Почему?!

— Пропала необходимость. Люди стали размножаться сначала в лабораториях, а потом вообще на конвейере.

— Но ведь секс — это не только продолжение рода.

— Появились такие источники удовольствия, что секс показался пресным.

— Ух ты! И что это за источники?

— Например, нейронная акупунктура — стимуляция нейронов, ответственных за удовольствие.

— Ну и как ощущения?

— Что-то среднее между нирваной и наркотиками.

— Так вы, стало быть, наркоманы?

— Без малейшей химии, без привязанности и без последствий. Если не злоупотреблять, конечно.

Андрон задумался. Артур встал из-за стола и пошёл в сад. Он хотел поговорить с Паскалем наедине.

В саду он нашёл Паскаля, сидящим под дубом и разговаривающим с Сократом. Артур подошёл, и сел рядом.

— Если бы она сказала: «я буду с тобой, но ты должен стать священником», — говорил Паскаль, — я бы с радостью принял эту судьбу, и молился бы в храме неведомому Богу, умоляя Его простить меня за неверие. Ради любви я готов на любое безумство.

— Может быть, она тебя просто не любит. К сожалению, это часто бывает — невзаимная любовь, — пытался утешить его Сократ. — Что же делать? Даже Аполлону отказала Дафна, чего уж нам простым смертным!