Terra Mirus. Тебе не кажется

— Сейчас все так, дворфы специальные амулеты начали создавать на заказ. Закончится война — свожу вас с Риком и Алисой в гости, — сокол озорно подмигнул. — Но защиту недавно изобрели, а до этого худо было, конечно. У каждого, кто рожден в Иномирье, есть жизнеогонь, помогающий с комфортом находиться там, где магической силы на квадратный метр — как у вас электромагнитных волн. У людей жизнеогня нет, поэтому наш мир их потихоньку сжирал, они болели, сходили с ума и умирали. Или, как с Марьей, имеющееся безумие только усиливалось. И был до недавнего времени только один вариант, позволяющий безопасно провести жителя Земли в Иномирье, чтобы он не пострадал в будущем…

Березы успокаивающе шелестели над головой, голос Индры снова уводил в сказку. Илона, прижавшись спиной к березе, не выдержала и прикрыла глаза. Так события, о которых рассказывал мальчишка, вставали перед глазами живыми картинками.

Хитрый Айрел, говоря о соколах, забирающих в Иномирье земных девушек, по какой-то причине умолчал о важной, точнее, ключевой детали. Практически все они были одной ногой в могиле. Земной мир отторгал их, и, казалось бы, конец близок и стоит смириться, но кому в момент смерти не хочется отчаянно жить?

Смертельно больного или раненого человека любому из соколов можно было легко пронести через царство мертвых, тропа сама стелилась под ноги, даже без артефактов. А в Иномирье у пребывающего между жизнью и смертью появлялся свой жизнеогонь. Вместе с тем — и шанс снова стать здоровым и счастливым, иметь в запасе еще, как минимум, сто лет жизни, да еще и в сказочном мире, который каждый ребенок знал и любил с самого детства.

И еще было кое-что, о чем Индра упоминать, конечно, не стал, но Илона догадалась сама, когда парень обмолвился, что женщин, соглашающихся на подобное приключение, в десятки раз больше, чем мужчин. Неудивительно: когда ты умираешь в боли и горести, а часто в одиночестве, и перед тобой вдруг появляется прекрасный витязь из сказки, предлагающий начать все заново, пойдешь за ним и на край света. Особенно, если красота и стать его действительно несравнимы с человеческой.

Наверняка дальнейшая жизнь у людей в Иномирье не всегда была гладкой, особенно с учетом упырей и прочих зубастых чудищ, а также дубового мировоззрения представителей воинской касты, что стояла у власти. Но Илона, работающая в богадельне, прекрасно помнила, как относились друзья и родственники к больным и старым здесь, на Земле. Особенно к женщинам, чего уж греха таить. Вариант, когда жена заботилась о немощном супруге, взваливая на себя все тяготы, считался социально приемлемым и одобряемым. О мучениях самой жены, о ее болячках и проблемах никто особо не думал. Это был ее крест, ее сподвижничество, ее возможность искупить все земные грехи и переродиться после смерти в нечто более счастливое.

А вот случаи, когда женщина после аварии или перенесенной тяжкой болезни становилась обузой для семьи и попадала в Дом призрения, были совсем не редкими. И красивый мужик из сказки действительно мог стать отличным способом для обмена старой жизни на новую.

— Индра, а замуж им потом выходить обязательно?

— Теперь — нет, — сокол покачал головой. — Повелитель этот закон тоже изменил, сказав, что умные женщины и без замужества послужат нашей стране во благо. Например, у нас есть одна госпожа, которая много лет соколят учит читать и писать. Мы ее караулили прямо с начала вашей Главной войны, в которой она должна была погибнуть. Теперь все школы в столице под ее управлением. А у вас она была помощником известного талантливого учителя, правой рукой — и молчаливой тенью за спиной, о которой даже в школьных учебниках не напишут. Зато у нас она живет уже лет девяносто, и протянет еще столько же в здравом уме и трезвой памяти, уж наши маги постараются. Замуж, кстати, эта госпожа никогда не хотела, ни на Земле, ни в Иномирье. Говорит, ее счастье — это дети, и неважно, чьи они, потому что чужих детенышей не бывает. Она и меня какое-то время учила, пока в отряд к Рагнару не отправили…

Индра рассказывал про свою наставницу с такой нежностью и щемящей тоской, что у Илоны сжалось сердце. И пришла злость — на свой мир, в котором тетку без мужа и детей (а иногда и с ними) считали человеком второго сорта на протяжении многих времен. Помощница талантливого учителя, наверняка работала наравне со ним, но могла претендовать разве что на упоминание в научных трудах и книгах гения, одной строчкой в послесловии. А в Иномирье — управляет школами в столице соколиного государства.

«Кажется, правитель у них дальновиднее всех наших, вместе взятых», — мрачно подумала Илона.

А вслух сказала:

— Ты прости меня. Я погорячилась со страхами, накрутила у себя в голове ерунды всякой. Стыдно признаться, но это моя слабость. С трудом контролирую свои переживания, вроде и пытаюсь выключить паранойю, но выходит не всегда.

— Не за что извиняться, — улыбнулся сокол. — Вы — заботливая мать и хозяйка, которая бережет и защищает всех, кто ей дорог. Поэтому ваши тревоги легко понять.