Terra Nova. Вихри враждебные

Пан доложил, что из второй хижины выскочили двое с оружием, которых тут же успокоили, и на этом пока всё.

«Гато в канале – из третьей один выскочил, уже готов. Кажется, крики какие-то изнутри слышал ещё, но не уверен»

«Принял»

Это хорошо, что «принял», но что нам делать-то? Ждать так можно сколько угодно – насколько я знаю эту породу, они вполне могут просто забиться под койку и сидеть там, завывая от ужаса и не реагируя ни на какие внешние раздражители. А начнёшь вытаскивать – шмальнут из автомата… блин, и просто изрешетить хижину нельзя – вдруг девочка всё-таки внутри.

«Гато, пленного разговорили, утверждает, что девочки никакой тут не было»

Блин, не те, значит. Хотя…

«Доверять нельзя, может врать. Даже если она тут – всё равно будет врать»

Это уж точно. Свойственна им этакая незамутнённость – врут даже тогда, когда пойманы на горячем. Причём, чем больше врут, тем сильнее сами же в свое враньё начинают верить.

«Принял. Пан, мы сейчас твою хижину с тыла подпалим. Как выскочат – вали или вяжи всех, и быстро проверь, чтобы девочки внутри не было»

«Принял»

Некоторое время ничего не происходило, но вот на поляне стало светлее, и откуда-то из-за перекрывающей мне обзор хижины донесся треск занимающегося пожара. Несколько жалобных воплей, крик Пана «хэндс ап!», и доклад в эфире:

«Внутри чисто. Двоих взяли»

«Принял. Гато, сейчас твою так же, посматривай там»

Впрочем, поджигать последнюю оставшуюся хижину не пришлось – брезент вновь откинулся (я с трудом сдержал импульс послать туда очередь) и наружу показались, один за другим, трое безоружных негров, старательно тянущих руки повыше. Вот и славно, а то развели тут пожарище – с западного берега озера видно, наверное.

Мише пришла в голову та же идея, поэтому временно выжившие негры были немедленно мобилизованы на борьбу с пожаром – под направляющими пинками и ударами прикладов, они голыми руками буквально разорвали хижину в клочья, оставив разгоревшееся было пламя без пищи.

– Какого разговорили?

– А вон того. – Скворцов кивнул на худого мужика неопределённого возраста, жалобно подвывающего и баюкающего окровавленную левую руку. – Два пальца отрезали, и запел. На английском более-менее шпрехает.

Подхожу к разговорчивому негру поближе. Тот съёживается, явно не ожидая от расспросов ничего хорошего.

– Тебя как зовут?

– Халил, сэр!

Ага, мусульманин, значит. Ну, оно и так заметно.

– Откуда ты, Халил?

– Из Судана, сэр! Мы пришли сюда работать, сэр! Никому не делали ничего плохого, я клянусь Аллахом, сэр! Мы не бандиты, мы честные люди, искали алмазы! Не убивайте, сэр, во имя Аллаха!

Поднимаю ладони, успокаивая его и прося замолчать. Английский у него хреновый, конечно, но разобрать можно.

– Ты родился на этой стороне Ворот, или пришёл из старого мира? Где английский выучил?

– На этой, сэр! Я родился в Ньяле, это деревня в предгорьях, на границе с Халифатом. Меня там ждёт семья, сэр! Жена, и шестеро детей!

Ишь ты, как расплодиться-то успел. А ведь он явно моложе меня. Блин, когда же я своей жизнью займусь, наконец-то?

– …выучил, когда работал в Родезии, на чайных плантациях.

Ну надо же. Земляк почти.

– Нашли алмазы?

– Нет, сэр, не нашли пока.

Жаль.

– Халил, ты жить хочешь?

– Да, сэр! – Негр истово закивал, забыв даже про рану на руке. – Не убивайте меня, сэр! Пожалуйста!

– Расскажи, куда вы дели девочку, которую украли неделю назад, и я тебя отпущу.

Халил яростно помотал головой:

– Нет, сэр! Мы никого не похищали! Мы честные люди! Клянусь Аллахом, сэр!

Неприятный момент в том, что это вполне может оказаться правдой. Не насчёт «честных людей», тут иллюзий строить не надо – попадёшь к этим в руки, пожалеешь, что сразу не умер. Насчёт того, что Олю украли не они.

– Халил, я не хочу тебя убивать, но ты сам не оставляешь мне выбора, когда не говоришь правду.

– Сэр!

– Помолчи! Я спросил тебя первым, но, раз ты не хочешь говорить правду, я сейчас вас всех выстрою, и отпущу только того, кто первым расскажет про девочку. А остальных убью. Ты этого хочешь?

Негр поник, ухитряясь выглядеть одновременно жалко, умоляюще и подобострастно. В приверженность товарищей омерте[23] он явно не верил.

– Давай, рассказывай. Не испытывай моё терпение. Ты же хочешь к детям вернуться?

История, если очистить её от повторяемых через каждые два слова оправданий «меня старший заставил», просьб не убивать и поминаний Аллаха, свелась к следующему: