Терракотовые сестры

Сколько залов и галерей обошла Мэй, она и не считала. На нижних этажах, с которых она начала путешествие, комнаты – многочисленные, богато украшенные, полные всевозможных и невероятных вещей, знакомых и очень желанных с детства. Здесь стены ломились от яств и посуды с напитками, красивая одежда лежала в изящных сундуках, мебель стояла мягкая и уютная. Наверное, очень много времени ушло у новой хозяйки, чтоб наиграться со всеми этими вожделенными когда-то предметами. Ибо то и дело она находила в ворохе незнакомых предметов то, что когда-то жаждала: бумажного змея соседского мальчика, лаковые туфли учительницы или бриллиантовые серьги одной из многочисленных туристок. И всегда за новой дверью были новые вещи, и не было им числа, как и предела радости от обладания всем богатством мира или миров когда-то нищей полуголодной девчушки-сиротки. Сорокалетняя видавшая виды женщина почувствовала себя снова ребенком. И ребенок этот был счастлив и ненасытен.

Пусть даже очередная утеха на поверку оказывалась слишком яркой и совсем не прочной, пусть только на пару минут и радовала, но ведь впереди ожидали новые, другие. Нет смысла долго сокрушаться.

Когда очередная бесчисленная игрушка надоедала, то, сброшенная на пол, она тут же теряла краски, ветшала и обращалась в пыль прямо на глазах. Затем легкий ветер подхватывал щепоть праха и уносил куда-то прочь, развеивал в колыхнувшемся воздухе.

Если не давать ребенку ничего, он станет жадным, если обеспечивать всем – сойдет с ума от отсутствия желаний. Вот и Мэй стало казаться, что за спиной ее что-то происходит. Словно двигается кто-то огромный, сильный и злой. Прячется в тенях и колыхании воздуха. Подбирает надоевшие забавы и подбирается к ней самой. Она даже специально кидала вещи на пол и резко оборачивалась, чтоб увидеть свой страх.

Получилось лишь однажды, но впечатлений хватило надолго.

В одной из бесчисленных комнат Мэй нашла большое зеркало в великолепной резной каменной раме. Ничего необычного в нем не было, но именно такие ставятся в дорогих отелях, как символ строгой роскоши и красоты. Мэй залюбовалась тонкой работой резчика, а потом, как все женщины мира, оглядела себя. И отражение ей не понравилось. Она даже сначала не узнала себя: из глубины стекла смотрела хорошо одетая, упитанная и увешанная украшениями веселая слабоумная девочка лет четырнадцати. А за спиной ее медленно вращалось огромное, до самой крыши, колесо из человеческих частей. Руки и ноги были в нем спицами, в центре же сиял большой круглый глаз.

Колесо прокручивалось на месте, руки-ноги, шевелясь постоянно, цеплялись за воздух и подтягивали к себе рассыпающиеся в прах вещи, перемалывали их и тянули новые. И мало-помалу страшилище приближалось к женщине.

От ужаса Мэй выронила золотой гребень, которым расчесывалась минуту назад, и он тут же рассыпался в прах и ушел на корм чудовищу. Никогда еще Мэй не ужасалась настолько. Увидеть сансару оказалось куда более страшно, чем просто знать о ее принципах. Детское счастье суетных вещей не стоило перемолотых в пыль сил и желаний.

– Не хочу! Я не хочу! – закричала женщина. И крик ее разбил отражение в зеркале. Образ недалекого слабоумного ребенка рассыпался кусками и исчез. В новом отражении она узнала себя привычную.

Мэй бросилась прочь от колеса перерождений, а то же со звуком, похожим на хруст сухих листьев, последовало за ней. Пробежав через галерею, женщина обернулась, но не увидела ничего за спиной. Только привычное уже колебание воздуха. Зато хруст, хруст перемалываемых листьев, а может, сыплющегося песка слышала отчетливо. И он нарастал, приближался. Круг истории, колесо перерождений, жернова суеты – многорукий монстр был здесь. И приближался.

Ни двери, ни стены не остановят его, ибо как таран пройдет оно. Да, Мэй видела приближение колеса – стены на его пути покрывались мелкой сеткой трещин и пылью, выцветали краски и осыпались маленькие куски росписей. А после все серело и превращалось в пыль, несомую ветром. Из этого же праха потом возникали вещи, и так без конца.

Очень, очень отчетливо новая фея поняла, что не хочет терять себя здесь, развоплощаться, а после быть склеенной заново для следующего развоплощения. И со всех ног Мэй кинулась к выходу, на внешнюю галерею дворца.

Колесо набирало скорость, судя по нарастающему шепоту песка.

Мэй на ходу подобрала так вовремя попавшийся шелковый шарф. Да, такой она и хотела сейчас – законы исполнения желаний все еще работали на нижнем уровне волшебного дворца.

Густым туманом встретил ее внешний мир. Сырой воздух резанул привыкшие к неге легкие, но решительности не убавил. Мэй бросилась к ближайшей колонне, влезла на перила, перекинула ткань через «ствол» и крепко намотала концы шарфа на руки. Еще шаг, и она летит вниз, поддерживаемая двумя полосами ткани. А серая сетка времени уже добралась до места, где только что стояла Мэй. Щупальца ветхости, как паутина, затянули балюстраду и подобно спруту ощупывали пространство вокруг.