Тьерри Анри. Одинокий на вершине

Только четыре полевых игрока провели более двадцати пяти матчей Премьер-лиги: Сол Кэмпбелл, Жилберту Силва, по сути юноша Сеск Фабрегас и сам Анри. В 2004/05-м их насчитывалось семь; в 2003/2004-м не менее девяти, включая четырех защитников. Нехарактерно для Венгера, никогда не любившего каких бы то ни было изменений в составе в середине сезона, январь 2006-го ознаменовался появлением четырех новых игроков: Карлоса Вела, Абу Диаби, Тео Уолкотта и Эммануэля Адебайора[81], учитывая, что предыдущим летом клуб уже приобрел Никласа Бендтнера, Вито Манноне, Армана Траоре и Александра Глеба. Раздевалка, где Тьерри являлся сейчас бесспорным лидером, наполнилась новичками, которым – мы сделаем исключение для Бендтнера – недоставало характера, чтобы заставить с собой считаться с самого начала. Все они были для этого слишком юны, слишком не подготовлены, слишком хрупки. Лишь некоторые могли сказать несколько фраз на английском – или французском. Я помню, как один бывший игрок «Арсенала» говорил мне о своих страхах по поводу «личностного вакуума», охватившего команду; я не возразил ему тогда и не стану делать это сейчас. Назначение Тьерри капитаном выглядело довольно логичным. С уходом Виейра и выпадением Бергкампа из основного состава Анри был самым заслуженным игроком клуба, его непревзойденной фигурой, живым воплощением амбиций Венгера, тем звеном, которое могло держать вместе разорванную цепь. Но вот лидером мужской – или юношеской – команды он никогда не был и никогда не стремился быть, предпочитая оставаться «капитаном на собственном примере», «техническим лидером», как назвал его Жерар Улье, передавая ему капитанскую повязку молодежной сборной до 20 лет. Все это – говорить подбадривающие речи в перерыве, головомойки, «руки на плечи» – все, что, как принято считать, делает из игрока идеального капитана, наравне с совершенной игрой на поле и безупречным поведением вне его, было не для него. Двое молодых игроков его команды, которые попросили сохранить их анонимность, говорили мне, что Тьерри разговаривал с ними исключительно на поле как индивидуально так и в группе в присутствии болельщиков, как будто капитанство являлось прерогативой исключительно для публики. Никто не смел подойти к старшему товарищу и спросить у него совета. «Поговорить с Тьерри… – один из них говорил мне, – нет, нет, только не это. Он жил в своем мире, а мы – в своем».

Более жесткие критики Анри увидели бы в этом еще одно проявление его своекорыстной двуличности: он заботился исключительно о своем собственном имидже, а не о молодежи, вверенной ему для руководства[82]. Я бы поспорил, что это в такой же степени говорит о боязливости этих юнцов, в какой и об отчужденности, высокомерии, самовлюбленности, называйте это как хотите, этого французского, европейского, английского и мирового чемпиона, который продолжал забивать голы, державшие умирающий/зарождающийся «Арсенал» на плаву как дома, хоть и с некоторыми трудностями, так и за пределами Англии, превосходя все ожидания. И пусть Венгер предпринимал все усилия, чтобы обеспечить своим подопечным близкие к идеальным условия для обучения их мастерству, его средняя школа могла показаться яслями для аутсайдеров, далеким зовом «джунглей», в которых вырос Тьерри. Правда и то, что последние два сезона Тьерри в Лондоне иногда выглядели как демонстрация личных достижений, и больше ничего: «Хайбери» служил декорацией для этого спектакля, а Венгер обеспечивал массовку. Кого в этом винить? И была ли в принципе причина для обвинений? Крестоносец-тренер, хромающий из-за финансовых ограничений, но подстрекаемый страстной верой в молодые силы и надеждой на будущее, которое можно построить с помощью их добродетелей – голодом, стремлением учиться, отсутствием страха и даже отсутствием уважения, – должен был сбалансировать две потребности, казалось, противоречащие одна другой: радикальную трансформацию «Арсенала» как команды и как клуба и поддержку его как конкурентоспособной силы в Англии и Европе. Альтернативы у него не имелось – и все же это стало его выбором.