Терриконы

- Значит - решил? - Боцман подошел к окну, выходившему на террикон, с которого они спустились час назад, и приложил грязную пятерню к стеклу. Морозные узоры потекли-потаяли, коричневыми каплями стекая по запястью. Пальцы сразу прихватило, но Георгий не убирал руку, только немного двигал пальцами, размазывая воду по окну.

- Ну... да. Думаю, да. - Жека сел на кровати, подхватил с пола АК, брякнул к себе на колени, отсоединил магазин и начал разбирать автомат.Эту смену добуду - и поеду. Нахер. Все нахер. Зарплату заберу - и досвидос.А может, еще с малыми в Марик переедем, там вообще нормально, лучше, чем в Вахе.

- Удачи. - Боцман наконец-то убрал руку. Он знал, что все равно этим когда-нибудь закончится. - Будешь хохломову учить.

- А хоть бы и учить. - Жека отделил шомпол, наклонился и отодрал кусок детской простынки. - Масло де мы ставили?

- На подоконнике. - Георгий взял с окна полулитровую липкую бутылку из-под какой-то сладкой воды и кинул Жеке. - Пластины вставь в броню, переселенец.

- У меня спина, - привычно отмахнулся Жека. - И так - теплее. Тебе твою швабру почистить? Давай, мне не впадлу, ты ж знаешь.

- Знаю, - ответил Боцман и снова набрал Надьку. Все еще занято. Ну и хрен с ней.НАДЕЖДА, она же Надька. Докучаевск, район "Старого рынка".

- Ехала бы ты уже ко мне, Надь.

- Мама, ну мы ж говорили. Деньги.

- Проживем, Надюш, проживем. Володя меня в магазин взял, платит нормально. Работу найдем тебе...

- Где, в селе?

- А хоть бы и в селе. - на другом конце тонкой цифровой цепочки мама вздохнула, как вздыхала постоянно во время их разговоров. - Найдем что-то. Может, Володя.

- Да к черту твоего Володю, мам! - вдруг взорвалась Надя. Такие резкие перепады настроение не были чем-то новым, так уж она реагировала на свою жизнь последние полтора года. - Что ты "Володя" да "Володя"! Херню вам ваш Володя платит...

- Надь. Ну перестань, - привычно стала успокаивать мама. - Ну успокойся ты. Нормально он платит. И на карточке от Саши что-то скопилось. Я не проверяла, правда. боюсь.

- Саша. - почти прошептала Надя и вдруг разрыдалась. Так по-бабьи, навзрыд, заливая слезами даже телефон. - Ма-маааааа.

- Ну тише, доченька, тише.

Саша был тем, через кого Надя, тогда еще - первая школьная красавица, чернобровая и черноокая хохотушка-болтушка, переступить не смогла. Надя так привыкла, что старшие классы, да и вообще парни, падали к ее ногам штабелями, но Саша. Нет, он не был поразительно красив или богат, и дажене десантный тельник, который он не снимал, был причиной, просто... просто, когда Надя смотрела на него, она млела, натурально млела, коленки начинали дрожать и подкашиваться, Саша обнимал ее - и Надя, такая всегда смелая и самоуверенная, таяла в его больших руках, иногда даже не понимая, что он ей говорит, вдыхая его запах и падая, падая, падая в своего любимого мужчину.

Сына назвали в честь деда, Николаем, и Колька рос замечательным, живым и любознательным пацаном, ужасно похожим на отца во всем, только. только он души не чаял в папке. Без обнимашек, сказок, песенок Николай Александрович напрочь отказывался ложиться. Они как раз переехали в Докучаевск, Надя, так уж получилось, стала замглавбуха, и квартиру снимать было, в принципе, недорого. Саша и так работал в Докуче, на карьере - начальник смены, уже ж не баранку на грузовике крутить, да и деньги более-менее нормальные. И после работы он не на пиво бежал, а домой - там ждали Надька и Коля, и все было ну не то чтобы вот прям отлично, но как-то. хорошо. До того момента, когда Надя не смогла простить мужа.

Он ушел в армию как-то единомоментно, вот буквально вчера они гуляли по еще промозглому, голому скверу возле зоопарка и так загулялись, что дошли чуть ли не до старого карьера, и все было хорошо, ну исключая какую-то глупую политику в Крыму и теперь на Донбассе, и вдруг рррраз. Надя и опомниться не успела. Торопливые объятья, поцелуи, погладить по голове спящего Колю. хлопок дверью. Она ничего не поняла. Вообще ничего. Куда, зачем, какая война? Причем здесь война - к ним?