Территория без возврата

Джессика почти всегда говорит сама, мне остается только мычать и вставлять односложные, подходящие по смыслу слова. Очень удобно, когда хочется подумать о своем. Сегодня не хотелось. Ни о чем не хотелось думать, и под ее стрекот меня потянуло в сон.

Я прикрыл глаза, чувствуя, как теплый ветерок острожно касается щек. Голос Джессики отдалился, и мне вдруг показалось, что я на другой поляне, а рядом — совсем другая девушка. Мне даже почудился сладкий, будоражащий аромат спелой, разогретой солнцем земляники.

— Эй, ты меня не слушаешь!

Джессика толкнула меня в плечо и посмотрела с обидой.

— Тебе со мной скучно?

Пришлось извиняться, улыбаться, лгать.

А на душе было так паршиво, хоть волком вой.

Отвратительный день рождения. Хуже некуда.

10 марта 2021 года

Когда я впервые увидел ее — увидел здесь, в этой реальности, Кайра стояла возле письменного стола. Она только что пришла и еще не успела надеть белоснежный рабочий халат.

На Кайре было летнее синее платье до колен из гладкой переливчатой ткани и желтые босоножки на невысоком каблуке. Тонкие ремешки обивали щиколотки, на руке звенели серебряные браслеты. Она стояла вполоборота к двери и что-то говорила, но тут же умолкла, увидев нас с Саймоном на пороге.

Все остальные — Теана Ковачевич, Майкл Петерсон, Джон Свенсон — тоже были в кабинете. Саймон представил меня, и все они что-то сказали в ответ, но я слышал только ее голос.

Кайра улыбнулась и первой протянула мне руку для знакомства.

— Очень рада, — проговорила она, и я стиснул ее хрупкие пальчики.

Мы говорили о чем-то. Мне задавали вопросы, я отвечал. Потом, оставшись один, никак не мог понять, как мне это удавалось. В голове словно крутилась карусель, сменялись кадры.

… Мы сидим под одним пледом на палубе катера. Над головами — звезды. Крупные, ровные, как огоньки на новогодней елке. У Кайры шелковистая, гладкая коже, она целует меня, и от нее пахнет чем-то сладким, медовым, яблочно-ванильным;

… а вот она изо всех сил пытается вытащить меня из воды, спасти от морского чудовища, которое нарезает круги под катером.

«Я держу тебя! — отчаянно кричит Кайра. — Давай же, Алекс!»;

… мы на берегу прозрачного лесного озера…

… в большом старом доме, перед горящим камином…

… на тихой лесной поляне…

… на острове посреди моря…

… над обрывом…

… ее бледное лицо залито кровью, глаза затуманены болью, волосы почернели от крови.

«Брось меня. Спасайся сам, Алекс, пожалуйста. Ты не должен был тут оказаться. Это моя вина…»

Я едва стоял на ногах, в голове стучало:

«Почему ты не узнаешь меня? Как ты можешь меня не узнать?!»

В какой-то момент все заметили, что я не в себе, но списали на смущение, волнение, стресс. Усадили за стол, вручили кружку с чаем, печеньем угостили, как застенчивого малыша.

Первые месяцы я еще надеялся. Пытался привлечь ее внимание. Вел себя, как полный идиот, поминутно пытался поймать ее взгляд, понять, чувствует ли она хоть что-то, когда смотрит в мою сторону.

Но потом понял, что.

Я для нее — объект исследования. Подопытный кролик. Лабораторная крыса, которую необходимо препарировать — вскрыть и посмотреть, что у нее внутри. Да, у крысы есть сердце, но для науки это важно только с физиологической точки зрения. Чувства крысы значения не имеют.

Сколько раз я хотел рассказать ей о том, что нас связывало! О том, как мы любили друг друга, и том, что я и сюда, в Штаты, приехал ради нее!

Так и не смог.

Я все стадии прошел, от шока до принятия ситуации. Поначалу с ума сходил: привыкнуть к ее отчужденности, к ее равнодушной вежливости было невозможно. Кайра улыбалась, всем своим видом демонстрировала расположение, но разве это мне было нужно? Мир рушился, меня заваливало обломками, я задыхался под ними, но никому, ни единой живой душе не мог сказать о том, что заживо горю.

Чужим — потому, что не поняли бы.

Родным — потому, что поняли бы слишком хорошо, а мне не требовалось ничье сочувствие.

Даже когда дневник завел, писать сюда об этом не мог, слишком больно было принять, что я для Кайры — никто. Она любит другого человека — Саймона.

Я ненавидел, ревновал, бесился и пытался давить все это в себе. День за днем варился в этом адском котле, а Кайра постоянно, сама того не желая, подкидывала дровишек.