Территория бреда

Дана смотрела на меня со злобой, но ничего не говорила. Лена не смела даже пошевелиться. Посетители молча наблюдали за происходящим. Администрация ресторана тоже не решалась вмешаться в развернувшуюся драму. Дана посмотрела на официантку, потом снова на меня. Взяла сумочку со стола, надела куртку и, показав средний палец, заявила: «Катись к дьяволу», после чего ушла.

Лена тоже убежала, и я остался один наедине с уже остывшим полотенцем.

Через несколько минут появился администратор в белом косодэ с черным хаори и поинтересовался, нужно ли нести заказ. Я отказался от еды и попросил аудиенции с официанткой, что оказалась жертвой Даны.

Было видно по красным глазам Лены, что она плакала, но держалась хорошо, не подавала виду.

Я предложил отвезти ее домой, но Лена ответила, что такая мелочь не может испортить ее рабочего настроя. Сложные клиенты встречаются каждый день. Я же настаивал на своем, утверждая, что должен искупить свою вину, ведь это благодаря моей недальновидности произошел подобный инцидент. Я сказал администратору, что оплачу вдвойне прогул Лены, и все же уговорил ее отправиться домой.

Через пятнадцать минут она вышла, переодевшаяся в повседневную одежду: синие джинсы и персиковое худи. Она надела капюшон, который только наполовину скрывал ее густые рыжие волосы.

– А поехали в бар, – предложил я вдруг по дороге к ее дому. – Есть замечательное место недалеко отсюда. Я там часто бываю. Развеемся, отдохнем. Только одно условие: веди себя достойно.

– Не знаю, – ответила Лена улыбаясь и краснея.

– Поехали, – протянул я и резко повернул на перекрестке налево, не обращая внимания на знак, запрещающий это.

В баре мы взяли кальян на белом вине с медовым табаком, текилу, парочку «Дайкири» и пиццу довольно неплохого качества. Мы расположились на угловом диване достаточно близко, чтобы порой касаться друг друга плечами, и много болтали о разном. Лена рассказала, что учится на третьем курсе «педа» на учителя английского. Я сказал, что это очень интересно. Лена поведала мне, что ей предлагали стать вебкам-моделью за тридцать тысяч рублей в месяц, и она, конечно же, отказалась. Я рассмеялся, но заинтересовался. Лена показала фотографии своего рыжего, как ее волосы, той-пуделя, на которого она копила почти полгода. Я сказал, что он симпатичный. Лена спросила, чем занимаюсь я. Я ответил: «робингудствую» и спасаю от несправедливости этот мир, угощая вкусными коктейлями работников общепита, обиженных напыщенными клиентами.

Мы отлично провели время, а в три часа ночи, когда выбрались на свежий воздух, я поцеловал Лену – та была явно не против.

– А пошли ко мне. Я тут живу в двух шагах. Или, нет, давай я прокачу тебя на мотоцикле, – восторженно протараторил я.

– Нет-нет-нет! Только не мотоцикл после такого количества текилы. Лучше я вызову такси и все же поеду домой, – на лице Лены читался легкий испуг.

– Хорошо. Но только после того, как я покажу тебе свой меч, если ты понимаешь о чем я – ответил я и подмигнул ей правым глазом.

– Какой еще меч? – спросила Лена, слегка покраснев то ли от алкоголя, то ли от смущения.

Когда я отдышался после оглушающего и слегка безумного смеха, я объяснил, что дома у меня есть настоящая самурайская катана:

– Ты же работаешь в японском ресторане, носишь кимоно – тебе обязательно понравится мой меч.

После недолгих уговоров мы поднялись на двадцать первый этаж в мою трехкомнатную квартиру. Сначала мы заглянули на кухню, выполненную в темных холодных тонах, где я налил по бокалу виски. Ей я добавил яблочного сока, себе – два полированных кубика из стеатита, охлажденных в морозильной камере.

Затем по коридору мимо закрытой двери, что ведет в первую спальню, мы прошли в большой зал, где около стены, выкрашенной в красный цвет, стоит черный кожаный диван, над которым висит моя катана. Слева – дверь во вторую комнату. Справа на черной стене – стеклянная картина «Когнитивный Хаос», на которой изображен клубок красных ниток, разрезанный сверху на четверть.

Я включил музыкальный канал на большом телевизоре и посадил гостью на диван. Снял катану и, держа левой рукой черные ножны, потянул правой рукой за красную плетеную ручку. Слегка обнажив черный клинок, я сладко произнес: «Это мой дайто» и резким движением вернул лезвие в ножны.

Раздался характерный щелчок, и Лена вздрогнула. Я аккуратно положил меч на подушку, а сам сел рядом с Леной и начал ее непринужденно раздевать, будто готовлю ребенка ко сну.

Я снял ее белую футболку, видимо, купленную в «Ашане» задаром, и расстегнул одной рукой бежевый пуш-ап лифчик, обнажив плоскую треугольную грудь. Лена все это время сидела, не шевелясь и не издавая ни звука, будто в трансе, и лишь после того, как я поцеловал ее длинный сосок и языком прошелся по ключице, шее и уху, она очнулась и принялась раздевать меня. В тот момент, когда Лена, бросив мою рубашку на пол, схватилась за кончик галстука, напрасно пытаясь стянуть его с меня таким образом, она, наверное, была похожа на хозяйку здоровенного пса, которого держала за поводок, пока тот вылизывала ее с ног до головы.