Территория книгоедства

А к древности – отношение бережное. Можно комментировать, делать примечания, давать сноски, но нельзя ничего менять – теряется аромат времени, пища для желудка ума, материал по психологии творчества. Если «вдруг» написано через «ю» («вдрюг»), «со лба» – «собла» и древний автор, раскачиваясь на стуле, осознает «гулбину» своего падения, то этого уже не исправишь.

Любая мелочь, на которую в обыкновенной книге (если такие вообще бывают!) порой не обращаешь внимания, здесь, в пергаменте, играет роль важную, как в оркестре, где умри какая-нибудь маленькая сопелка, флейточка или английский рожок – и музыка перекосится и рухнет, превратившись в трамвайный шум.

Теперь о самой игре, о ее незамысловатых правилах.

Правила очень простые.

Вот корабль, вот море и острова. Надо плыть по этому морю и открывать эти самые острова. Заносить открытые острова в кадастр и плыть дальше. А в свободное от открывания островов время заниматься обычными судовыми делами: пришивать пуговицы, развязывать морские узлы, косить траву вокруг бизань-мачты, варить моллюсков.

Да, чуть не забыли сказать про самое главное: кто в игре победитель и какая ему с этого выгода.

С победителем просто. Кто первый доберется до острова Истины, тот и выиграл. И в награду ему, естественно, достается Истина.

Правда, странное дело – выиграть-то он вроде бы выиграл, но идет себе этот выигравший по острову Истины, кругом ее, естественно, до хрена, идет он себе, значит, идет, разглядывает лица девушек и деревьев, перья птиц и товарные вагоны, хозблоки и профиль Данте – а за ним (!) тихонечко движется океан. И сокращается островок, съедается, убивает его идущий своими собственными шагами; обернется, дойдя до края, – а сзади уже вода. И впереди и сзади.

Вот такие интересные игры встречаются иногда в пергаментах.

Говоря по правде, игра эта очень древняя. В нее играли еще в те времена, когда мир держался на трех китах, а земля была плоская и загадочная, как рыба вобла.

О путешествиях и невиданных островах писали древние греки и Лукиан, Плиний и Марко Поло. Они описаны у древних китайцев в «Каталоге гор и морей» и в путешествиях Синдбада из «Тысячи и одной ночи», в кельтском эпосе и русских народных сказках.

Острова, на которых живут циклопы и тененоги, псоглавцы и царь Салтан; а еще – ипопеды, то есть люди с копытами вместо ног; а еще – бородатые женщины и люди без рта, пьющие через специальную трубочку; а еще – Робинзон Крузо, капитан Немо и Максим Горький. Все они описаны, зарисованы и выставлены на народное обозрение – в сушеном или заспиртованном виде.

Идешь, смотришь, щупаешь, пьешь, закусываешь, берешь еще.

И вроде бы как даже приелось.

Но вдруг из-за какой-нибудь сухой груши выходят два человека: матрос Юрий Коваль и мэтр Франсуа Рабле. Смеются и тебе говорят: ну что, говорят, плывем?

Ты даже не спрашиваешь куда, потому что и так понятно: в руке у мэтра Рабле початая Божественная Бутылка, а матрос Юрий Коваль уже щелкает по ней ногтем, и Бутылка отвечает звонким человеческим голосом: «ТРИНК».

Тт

«Тарантас» В. Соллогуба

Бричка Гоголя и тарантас Соллогуба едут по русской литературе колесо в колесо, то отставая одна от другого, то один другую опережая. Они и появились-то почти что одновременно: поэма Гоголя первым изданием вышла в 1842 году, а роман Соллогуба завершен примерно в 1840-м, в полном виде издан в 1845-м. Когда «Тарантас» сочинялся – предпосылкой его создания стала совместная поездка писателя с художником И. С. Гагариным в Казань, – автор будущей книги с поэмой Гоголя был не знаком. И только позже, прочитав историю путешествия Чичикова по России, автор «Тарантаса» понял, чего ему в своей книге недостает. Он существенно переделывает повесть – нет, не причесывает а-ля Гоголь, а вносит в нее предметность, быт, – и «Тарантас» из разряда графики переходит в категорию живописи. Впрочем, Гоголь тоже начинает подмигивать со страниц книги читателям:

– Добрый тарантас! Славная птица! – закричал Иван Васильевич. – Страшно мне. Страшно. Послушай меня: я починю тебя; я накормлю тебя; в сарай поставлю – вывези только!

Птица-тройка – вот что такое на самом деле соллогубовский тарантас.

В книге есть и пушкинские мотивы.