Территория книгоедства

Огромный медведь сидел, скорчившись на камне и играл плясовую на балалайке; вокруг него уродливые рожи выплясывали вприсядку со свистом и хохотом какого-то отвратительного трепака… Что за образы! Кочерги в вицмундирах, летучие мыши в очках, маленькие дети с огромными иссохшими черепами на младенческих плечиках… метлы в переплетах, азбуки на костылях…

Остановимся, перечень очень длинный.

«Гробовщик» – вот откуда вся эта загробная психоделика. «Гробовщик» и сон Татьяны в «Онегине».

Нет, хороший писатель Владимир Соллогуб. К тому же он нисколько не морализует. Просто описывает, и дальше уж решает читатель, как ему относиться к картинам родины, увиденными с сиденья тарантаса.

Твардовский А

Что такое для нас Александр Твардовский: это «Василий Теркин», великая книга о русском солдате; это «Новый мир» 60-х годов под его редакторством; и это открытие для русского читателя Солженицына.

Вообще, Александр Трифонович был человек сложный, был человек советский, был человек партийный. Но при всем при том это был человек честный. То есть и советскую власть, и партию он надеялся когда-нибудь увидеть облагороженными – с человеческим, так сказать, лицом. Но в 1970 году от него отняли журнал, и через год поэт умер, так и не разглядев в чертах Советского государства человеческого лица.

Когда к Твардовскому, как к главному редактору «Нового мира», попала рукопись «Одного дня Ивана Денисовича», он взял ее на прочтение домой и начал читать поздно, уже в постели. Но буквально после первых страниц понял, что такие книги лежа читать нельзя. Тогда он встал, оделся и, сев к столу, прочитал повесть два раза кряду. И, прочитав, решил: во что бы то ни стало он напечатает Солженицына. Когда Александр Дементьев, его первый помощник, сказал: «Даже если нам удастся эту вещь напечатать, они нам этого не простят никогда, и журнал мы потеряем», – Твардовский ему ответил: «А на что мне журнал, если я не смогу напечатать это?»

И напечатал, прожив после этого десять лет и умерев от разрыва сердца.

Твен М

В автобиографии писателя говорится, что в роду Марка Твена было много людей достойных, свое начало род ведет с седой истории Англии, примерно с одиннадцатого века. Первый из Твенов, ступивший с палубы Колумбова корабля на дикую американскую почву, был Даусон Морган Твен. Как известно из записей в корабельном журнале, этот Твен взошел на палубу с багажом, состоящим из старой газеты, в которую были завернуты носовой платок с меткой «Б. Г.», два чулка – бумажный и шерстяной (с метками «Л. В. К.» и «Д. Ф.») – и ночная сорочка с меткой «О. М. Р.». Сошел же он с палубы, имея в руках багаж в размере четырех чемоданов, ящика из-под фарфоровой посуды и двух корзин, в которых носят шампанское. Мало того, через короткое время этот Даусон Твен вернулся на корабль, утверждая, что недосчитался некоторых вещей, и пытался обыскать команду и оставшихся на палубе пассажиров. Когда его выкинули за борт, он умудрился нырнуть на дно и отвязать от каната якорь, который продал впоследствии дикарям.

Еще среди предков писателя был природный индеец Па-го-то-вах-вах-пукетекивис Твен, известный тем, что семнадцать раз стрелял из-за дерева в будущего президента Америки Джорджа Вашингтона и ни разу из семнадцати раз не попал. Также в предках Марка Твена числятся Гай Фокс, барон Мюнхгаузен, капитан Кидд, царь Навуходоносор и Валаамова ослица.

Имея в своем роду столько замечательных представителей, трудно не написать «Гекльберри Финна» или «Янки при дворе короля Артура». Тем более что и король Артур, и Мерлин, и Ланселот также считаются далекими предками Марка Твена по отцовской и материнской линиям.

Творчество и свобода

Вызывает меня к себе издатель и говорит:

– Александр Васильевич, дорогой, я понимаю, что мое предложение вам покажется чересчур жестким… – Он мнется, а потом продолжает: – Короче, нужно написать книгу, в которой главный герой – с усами. Это очень пер спективная тема, когда главный герой с усами, сейчас об этом никто не пишет, и книга будет уходить влет.

Тогда я резко отодвигаю стул и заявляю с принципиальной твердостью:

– Извините, я свободный художник, а не какой-нибудь продажный писака. Я не пишу на потребу моде.

И удаляюсь, громыхнув дверью.

Этот фантастический случай – иллюстрация к теме «Свобода творчества».