Территория везучих

– Да о том, что бесплатно подкидываю тебе идею. Ну, то есть вашей секте. Ладно, не косись на меня, пусть будет «банде». Зачем ходить пешком, если можно ездить на паровозе без рельсов? Кажется, такие называли локомобилями или паромобилями. Да, минусов у них куча, но зато есть жирный плюс – им вообще не нужно электричество. Вода, дрова или уголь и – вперед. Или вы уже до такого додумались?

– Да Карат, ты не первый, до тебя все обдумано неоднократно.

– А почему вы такую штуку на эту тропу не поставите? Или это маловажная дорога?

– У нас нет таких штук, паромобиль на черноте работает плохо.

– Почему? Что ему мешает? Ведь паровому котлу не нужна электрическая искра.

– Не только паровому, существуют и другие виды двигателей, не нуждающиеся в электричестве. Проблема в том, что сам процесс горения на черноте изменяется. Ты же чувствуешь ухудшение самочувствия, это одна из причин. Спасибо Улью, он защищает нас от черноты, пусть и недолго, но мы можем на ней жить, несмотря на то что наша жизнь – это в том числе и горение. Однако на неживую материю его благословение не распространяется. Самые сухие дрова даже тлеть не хотят, загоревшийся в банке бензин тухнет почти мгновенно, стоит только занести банку за границу. Самые успешные механизмы, которые создавали наши мастера, работают на сжатом воздухе. Но они слишком тяжелые, и радиус их действия ограничен. Мы используем их лишь в отдельных случаях, для узких задач. Также были проведены успешные опыты с использованием паровых машин, где котлы нагреваются за счет контейнеров с высокоактивными изотопами. То есть вода кипит из-за теплоты атомного распада. Дальше опытов дело не продвинулось, люди опасаются всего, что связано с радиацией, работать с радиоактивными веществами слишком сложно. С различной химией и прочим тоже ничего перспективного не получилось. Доходило до экзотики, в том числе воздушных шаров и гироскопных механизмов. Некоторые исследователи додумались до того, что вводили энергию жизни и прочие понятия, пытаясь объяснить парадокс – человек, будучи по своей сути той же машиной, почему-то способен здесь передвигаться без неразрешимых затруднений. Мы немало лет по черноте ходим, многое перепробовали и лучшими способами до сих пор считаем пешую ходьбу и механизмы на мускульной тяге, а то, что у нас это получается, объясняем покровительством Улья.

– Это ты велосипед так мудрено назвал? Механизмом на мускульной тяге?

– Классический велосипед не всем подходит, на черноте ухудшается координация движений. В какой-то мере эту машину в данный момент можно тоже называть механизмом на мускульной тяге.

– Скорее уж, на гибридной тяге. Ты так и не сказал, долго нам еще толкать этот хлам.

– За пригорком начинается спуск, он затяжной и неудобный, поначалу мы продолжим толкать машину, затем можно будет немного проехать. Дальше дорога грунтовая начинается, на ней в отдельных местах придется останавливаться, но в итоге далеко проедем, если Улей позволит. С другой стороны этого пригорка начинается общее понижение местности, в Улье подобные перепады встречаются повсеместно. Тянется оно до той воды, по которой ты с запада выходил. Там узкая полоса низменности, она почти точно с севера на юг тянется, доходит до озера, где ты развернулся.

– Я тогда был уверен, что она больше на северо-восток ведет. И как далеко мы с той горки в километрах проедем? Мне до сих пор кажется, что зря с машиной связались, тележка гораздо легче. Всего ничего пройти получилось.

– За горкой мы тоже много не проедем. Где-то в районе трех километров, причем местами придется толкать машину.

– Вот я и говорю – тележка гораздо лучше.

– Дальше мы больше выгадаем. Гораздо больше. Если Улей позволит.

– Ты регулярно говоришь о разрешении Улья и вообще поминаешь его чуть ли не через слово. Это ваша религия требует?

– У нас нет религии, у нас учение.

– Да хоть в носу ковырянием это назови, мне вообще без разницы. В нем все дело?

– Нет, это просто слова много чего повидавшего человека.

– А ты когда-нибудь видел, чтобы Улей лично, собственной персоной кому-нибудь что-то запретил?

– Конечно, видел. А ты разве нет?

– Да я даже представить себе такое не могу. Уж прости, но это полный бред.

– Ну неужели? Не верится, ты ведь здесь не так уж мало времени провел. О таком в вашей среде не принято говорить, но какие-то обмолвки должен был замечать, возможно, и сам сталкивался. Постарайся вспомнить: кто-то услышал в ночи странные звуки, а потом случилось что-то, что случается только по воле Улья; кто-то хотел куда-то пойти, но незримая сила ухватила его за воротник, придержала пару минут, а то и больше, не позволила попасть в беду; кто-то решил, что он…

На последних словах Карат, скептично прислушиваясь к Пастору и удивляясь лишь тому, что тот при разговоре продолжает толкать машину, не испытывая затруднений с дыханием, резко напрягся и не сумел это скрыть – реакция наблюдательного сектанта последовала незамедлительно.

Пастор осекся на полуслове и вкрадчиво спросил:

– Я так понимаю, с тобой такое случалось?