Территория войны. Кругосветный репортаж из горячих точек

На следующий день моя группа вновь вылетела по знакомому маршруту. А прямо перед отлётом я навестил Сергея Шойгу в его кабинете в Министерстве чрезвычайных ситуаций и записал с ним интервью часа на четыре. Отрывки из него потом вошли в фильм.

В первую очередь министр вспомнил ситуацию весной 1991 года, когда в Цхинвал вошли части внутренних войск России и началось оказание помощи пострадавшим от войны.

— К маю в Северной Осетии скопилось уже порядка 130 тысяч беженцев. Беспрерывно шёл поток раненых. Вокруг Цхинвала скопилось огромное количество бронетехники, грузинских вооружённых сил — тогда они назывались Национальной гвардией Грузии. Обстрел вёлся круглосуточно.

Вот тогда мы получили первое поручение российского правительства — оказывать помощь южноосетинским беженцам. Стали организовывать для них лагеря. Причём первыми в них вселялись беженцы даже не из Южной Осетии, а из внутренних районов Грузии — оттуда вытеснили всех осетин.

Когда стало ясно, что раненых становится всё больше и больше, в Северную Осетию был переброшен госпиталь медицины катастроф. Он базировался в Беслане, мы перевозили раненых из Цхинвала вертолётами. К сожалению, один вертолёт тогда не долетел — до сих пор не знаю, сам ли он разбился или был сбит. Люди погибли. Но наши медицинские бригады продолжали работать, несмотря ни на что.

А через год наступило время миротворцев.

Надо отметить, что для прекращения боёв в Южной Осетии в начале 1990-х годов было принято беспрецедентное решение, попросту не имеющее аналогов в истории мировой политики и дипломатии. Кое-кто из западных политиков открыто называл его авантюрой.

В июне 1992 года под давлением России президент Грузии Эдуард Шеварднадзе, сменивший на этом посту Звиада Гамсахурдия, был вынужден пойти на переговоры по урегулированию грузино-осетинского конфликта. В Дагомысе он подписал с Борисом Ельциным соглашение, согласно которому в регион должны были войти так называемые смешанные миротворческие силы: по одному батальону грузинских, осетинских и российских войск. А руководить операцией по установлению мира поручили тогда ещё не министру, а председателю Государственного комитета РФ по гражданской обороне и чрезвычайным ситуациям Сергею Шойгу.

Вот что рассказал мне об этом Сергей Кужугетович:

— Когда приехали в Цхинвал, впечатления были самые тягостные. Мне сразу вспомнились кадры из военных фильмов, где показывают города, откуда уже ушли чужие, но ещё не пришли свои. По городу бьёт артиллерия с гор, постоянно меняются секторы обстрела. Надо вычислять, какие улицы простреливаются, а какие нет, чтобы вовремя проскочить через опасную зону. Один раз не успели, одну из наших машин подбили. Пришлось её оставить. Словом, война.

Больше всего мы тогда опасались провокаций. Понимали, что достаточно одного выстрела по колоннам миротворцев и перемирию придёт конец. Поэтому в Цхинвале всех предупредили, что если где-то обнаружится огневая точка, она будет немедленно беспощадно подавлена. Но это было только частью большой подготовительной работы.

Вокруг Цхинвала оказалось заминированным всё — дороги, мосты, сады, трансформаторные подстанции, линии электропередач. Прибавьте к этому, что минировалось всё это не профессионалами, а кем попало и как попало. Карты минных полей где-то были, где-то их не было.

Сосредоточение наших колонн, — российской и осетинской, — техники и людей — было во Владикавказе, там всё готовилось. Сделали макет трассы на земле, и командиры батальонов отрабатывали свой маршрут, показывали, как и где они поведут свои колонны, потому что путь через горы был очень сложным.

Обстановка усугублялась тем, что нам надо было войти в Цхинвал со стороны Рокского тоннеля одновременно с грузинской колонной, двигавшейся со стороны города Гори. Если бы грузины пусть ненамного, но опередили нас, их в городе могли встретить шквальным огнём. Но всё прошло благополучно и войну удалось прекратить.

В городе был праздник, радость на измученных лицах людей, забрасывавших наши бронетранспортёры букетами цветов.

Но мы угадывали за этой радостью и другое чувство — недоверие. Ведь до этого уже дважды в Цхинвал входили наши внутренние войска. Наводили там порядок, а потом… по приказу из Москвы уходили назад. И снова начинались обстрелы, несущие разрушения и смерть.