Территория войны

Ее дед ждал нас у шлагбаума охраны. Когда мы подъехали, он вскочил с табурета, который ему вынесли охранники, затем последовала трогательная сценка встречи внучки с дедом. Я отвернулся, чтобы не стоять дураком, и начал разворачиваться. Но еще надо бы прояснить насчет оплаты, – ведь и деда я видеть не рассчитывал.

– Николай, ты куда это! Ну-ка, давай к нам! Посидим, закусим! – Теперь стало видно, что он и на этот раз сильно выпивший.

Перекусить, действительно, я бы не отказался, последний раз ел почти сутки назад, поэтому я без возражений двинулся по аккуратной, обсаженной цветами дорожке за трогательной парочкой.

За дверью не зло, но очень внушительно, слышался собачий лай, и женский голос неуверенно командовал:

– Назад, Смерш, свои!

– Смершик, милый! – Таня рванулась вперед и распахнула дверь. Громадная овчарка визгнула и забросила лапы ей на плечи.

– Уведи его, Алла! – крикнул Софронов. – Привяжи на веранде. И встречай нашу бродяжку.

Я сразу узнал обладательницу чарующего голоса по телефону. Она была восхитительна: брюнетка с пышной фигурой, не старше двадцати пяти. Она с трудом оттаскивала громадного пса за ошейник, и в этой суматохе только мельком скользнула по мне взглядом. И даже Таню поприветствовала только взмахом ладошки.

– Проходи, Коля, садись, сейчас все организуем. Таня, посидишь с нами?

Таня покачала головой и молча направилась к лестнице. Появилась горничная, получила от хозяина кое-какие указания и скрылась. Алла вскоре вернулась в гостиную и молча присела на диван.

– Ну, рассказывай, откуда ее привез. – Хозяин достал из шкафа бутылку виски, плеснул в стакан и залпом выпил. Горничная принесла несколько блюд и беззвучно расставила их на столике. – Выпьешь? Нет, тебе нельзя, ты за рулем. Поешь лучше, не стесняйся.

Не торопясь поглощая отменную еду, я вкратце описал утренние приключения и добавил под конец:

– А мордоворота, что сбежал, я видел вчера в офисе вашего знакомого. Делайте выводы сами... – Затем вытер салфеткой губы и поблагодарил за угощение.

Я ожидал от него более живой реакции, но не дождался. Софронов воспринял это сообщение легко, с улыбочкой, если вообще воспринял или даже услышал. Было ясно, ему теперь все до лампочки. Но в конце концов он спохватился:

– Ах да, деньги вам... – и, шатаясь, начал подниматься вверх по ступенькам.

Я взглянул на Аллу, до сих пор не проронившую ни слова, и она скромно улыбнулась мне.

– Мы все так за нее беспокоились.

– Но, слава Богу, все хорошо кончилось. Поглядывайте за ней.

– Она у нас самостоятельная.

– Даже слишком.

С лестницы спустился хозяин, в одной его руке была пачка денег, во второй ключи, сразу видно, от сейфа.

– Вот тебе... как мы договаривались, и еще премия... бери, бери, заслужил. Посиди еще чуток, чайку выпей с тортиком. И о себе расскажи. Воевал небось – вон шрам на щеке.

– Приходилось.

– Афган, Чечня?

– То самое.

– Солдатиком? Горел?

– И горел тоже.

– Поздно я тебя встретил, я бы тебя замом по охране поставил. Эх, все поздно... Еще одна просьба, не в службу, а в дружбу, во вторник приходи на завод. Будем бумаги подписывать, продаем все, сам слышал. Деньги наличные, целый мешок, и все такое, свой человек не помешал бы. Уважь.

– Что делать надо?

– Да ничего. Постоишь, поглядишь. Рубашечку белую только надень и галстучек. Чокнемся шампанским – и гори все огнем, отработал я свое.

– Хорошо, приду. – Я откусил кусочек торта. Хотя от отпуска терялись еще пара дней, зато я мог бы кое-что прояснить для себя. Да и деньги... – Сразу в ваш кабинет?

– Позвони сначала. Потрись там вокруг, может, заметишь что подозрительное.

– Задание не ясно, но приду. – Я встал из-за стола и поблагодарил хозяев.

– Знаешь, Коля, вчера опять без мордобоя не обошлось. Устал я от всего... Нашли на улице работягу нашего, недалеко от завода, сначала подумали, что пьяный, ан нет, живого места на нем не осталось. На собрании тоже был... В больнице теперь.

– Кто?

– Один из недовольных... да ты с ним рядом в зале сидел. Уволенный. Скандалист. За что били, сам догадайся.

Софронов плеснул еще из бутылки и резко опрокинул в себя граненый стакан. Громко выдохнул и невесело улыбнулся. Таким он мне навсегда и запомнился. Больше живым я его не видел.

На обратном пути я остановился на обочине и позвонил в справочную «Скорой помощи». Фамилию Сереги я сумел-таки вспомнить – ее называл из списка председатель собрания. Серега лежал в Первой градской, в отделении челюстно-лицевой хирургии. В справочной мне ответили: «Операцию перенес хорошо, состояние удовлетворительное, посещения пока запрещены».

8. Убийство

Во вторник утром я подкатил к заводскому забору и приковал мотоцикл к знакомой ржавой петле. Из проходной позвонил Софронову и услышал его недовольный голос:

– Ничего пока не делай. Походи по этажу, погуляй. Занят я. – И он повесил трубку.