Территория войны

Голоса за стеной стали громче, но слов по-прежнему не разобрать, только «бу-бу-бу» пяти-семи человек. Я снова ухватил львиную лапу и ударил о стену еще пару раз. Наконец дверь распахнулась, в спальню ввалились «курносый» и громила и молча кинулись в мою сторону. Их-то я и вызывал. Я уже привстал на колене, правой рукой сжимая бронзовую лампу. Когда «курносый» прыжками пронесся до половины комнаты, я махнул рукой и ударил открытой лампочкой по трельяжу. Раздался отвратительный хлопок, и на ковер посыпался серебряный дождик мелких осколков. Я выбросил руку с разбитой лампочкой ему в лицо, и он остановился в метре от нее.

– Стоять! Без глаз оставлю.

– Ты что, мужик! Мы сейчас тебя...

– Назад! – Я начал размахивать лампой, потому что слева вылезал громила. – Глаза береги!

– Пристрелю! – «Курносый» поднял свой дробовик и прицелился. Неприятный момент – тело пугается, но голова соображает и успокаивает: не идиот же он, чтобы стрелять при всех.

– Хозяин мне твой нужен. Понял? Портного зови! – и я дважды ударил тяжелой лампой по трубе отопления. Звон и гул, как по проводам, прошел и отозвался во всем коттедже, мне это понравилось даже больше, чем бить тумбочкой в стенку. – Портного! Ко мне, быстро! – и я еще несколько раз со всей силы брякнул по батарее.

«Курносый» развернулся и бросился к дверям. Громила остался и тупо следил за поблескивающим осколком лампочки в моей руке. Через полминуты в дверях появился Портной. Он вошел в спальню, мельком огляделся и молча присел на кровать. Впервые за все наши с ним встречи я заметил на его лице тень растерянности. Я махнул лампой и еще раз ударил по батарее, на этот раз не очень громко.

– Что ты хочешь? – вздрогнул Портной.

– Туда, – я указал лампой в стену.

– Спятил, что ли? Ты задержан на месте преступления, при свидетелях. Ты еще не в полиции, потому что нам не хотелось базара перед приличными людьми. Теперь это уже не имеет значения.

Я еще раз ударил по трубе, сильнее. Портной вскочил с кровати, направился к двери и бросил через плечо «курносому»:

– Приведи поселковых охранников, пусть отправят куда положено. – Повернувшись ко мне, добавил: – Я им заплачу, чтобы они печень тебе по дороге отбили. Деньги они любят.

Он был уже в дверях, когда я окликнул его.

– Портной, у меня предложение, от которого ты не откажешься. Компакт-диск! – И, превозмогая боль во рту, крикнул еще громче: – Диск!

Он остановился, но даже голову не повернул.

– Твой олигарх, яхтсмен, выпрашивал его у меня... большие деньги за него давал.

Тут он не выдержал, резко повернулся и пристально посмотрел на меня:

– И ты не отдал?

– Пока нет. Жалею. Но поезд не ушел. Деньгами не возьму, он меня за это из ментовки вытащит.

– А может, раз ты такой для всех опасный, тебя в ментовку не вести, здесь порешить?

– Не дури. Копии имеются, и, если что, их передадут.

– Что ты еще хочешь?

Я снова махнул лампой на соседнюю стену:

– Хочу с вами посидеть немножко, за одним столом. Послушать.

– Кому ты там нужен!

– Никому.

Портной шагнул вперед, на ходу буркнув: «Стоять в коридоре», и захлопнул за собою дверь.

– Что я получу взамен?

– Я ему откажу. Яхтсмену.

– Хочешь устроить там базар?

– Буду сидеть, как мышь. Обещаю.

– Что тебе от них нужно?

– Среди вас – убийца.

Портной поправил на себе воротник и усмехнулся:

– Если он там, то убивать никого не собирается. Сегодня он занят полезным и приятным. Как думаешь, кто это?

– Не знаю. Скажи им, в отмазку, что я нужен как независимый свидетель сделки, или наври что-нибудь, мне все равно.

– Тогда диск и копии мои?

– Одну копию оставлю, на всякий случай. Не возражаешь?

– Но если ты мне потом динамо крутанешь с этим диском и продашь, я тебе не позавидую, смерть принять, принять мучительную. Так?

– Так.

– От тебя, Соколов, слишком много хлопот, не проживешь ты долго. Ладно, я попробую. Тебя пристегнут наручниками к креслу. И чтобы рот не разевать.

38. Последняя встреча

Когда меня выводили в наручниках из спальни, соседняя дверь в кабинет была открыта, за ней стоял Портной. Он отступил на шаг, и «курносый» втолкнул меня в кабинет. На диване и в креслах за журнальным столиком сидели четверо, два других кресла были свободны. За письменным столом восседал сухонький человек в очках, но как-то скромно, бочком.

«Курносый» подвел меня к креслу, дернул мою руку за наручник вниз, и я сел. В повисшей тишине только звякнула цепочка со снятого с запястья «курносого» наручника, и затем звонко щелкнул замок наручника на подлокотнике моего кресла. Нотариус за письменным столом оторвался от бумаг и рассматривал меня с опасливым любопытством. Портной закрыл дверь кабинета на ключ и сел рядом в свободное кресло. Я оказался в торце столика, спиной к двери. На диване сидел Стукалов, рядом с ним Алла. Напротив через столик, в кресле, – Глотов. Справа от меня – Портной, а между ним и Глотовым сидел молодой Софронов.