Территория заблуждения

– Верно. Вместе с именем, Давыдов и биографию приукрасил. Убрал пару лет, легенду реально существующую подобрал. И авария такая была, в которую девочка с родителями попала, и в больнице она действительно лежала долго. Только вот девочка так и умерла, не приходя в сознание, а я продолжала жить. Дальше немного бумажек о детском доме, о назначении опекуна. Папа Серёжа старый друг Давыдова. С детства вместе были, а потом дорожки их разошлись. Как раз папа Давыдова первый раз за решётку и отправил. А Олег не в обиде. Он его принципы уважал. И сам принципиальным был, потому понял. И дружбу сохранил. А в нужный момент воспользовался. Незадолго до того, папа Серёжа свою семью потерял. Так что мы друг для друга спасительным кругом оказались. Я стала его смыслом в жизни, он мне примером для подражания. Наверно, так бы и прожила в том городе, если бы не увлечение фотографией. Мне расти хотелось. Новые знания получать. Кто же знал, что папа меня обратно Давыдову отдаст?.. Ведь знал, что нас связывает. И разговор у них серьёзный состоялся, а Олег всё равно пережить не мог. Полгода я у него торчала, пока это нам двоим не осточертело. Пока моё отвращение ему поперёк горла не стало.

– За что ты его ненавидела?

– А это, если позволишь, я поберегу для финала. Очень трогательного, можешь мне поверить. – Усмехнулась. Жёстко. Будто не Аня, а совсем другой человек. – А сейчас… сейчас скажу, что ненавидела за предательство. – Тут же пояснила, вроде как на вопрос отвечая. – За то, что хотел меня только для себя. В единоличное пользование. Я ему верила, а он только ласки хотел. Я родить ребёнка ему мечтала, а он, какими бы мотивами ведом не был, от него ещё до рождения отказаться готов попытался. За что и был наказан. И мной, и судьбой.

– Дальше я знаю? – Уточнил, но едва ли свои слова считал истиной.

– Ну да. – Плечами пожала. – Я жила, скучала, под его чутким контролем и наблюдением. Потом в моей жизни появился Кирилл, за ним Павел Крайнов. Давыдов отошёл на второй план, а вскоре забылся.

– И вся эта история была бы идеальна, если бы не одно «но». – Подсказал Амелин в ответ на Анину издевательскую улыбку.

– Какое же? – Вовлеклась она в игру, на время от роли жертвы отгородившись. Так ей было легче. Специально интригу выдержала. Как жест самозащиты.

– Всё тот же Давыдов. – Развёл он руками. – Тот же Давыдов, который появился в жизни нашей семьи и сейчас, тебя слушая, я начинаю понимать, что это было неслучайно. Ведь прав?

Улыбка с лица Ани сошла, а на её место пришла какая-то скорбь. Может, осознание собственной никчемности, как человеческой жизни в целом мире, может, что другое, но точно что-то глобальное.

– Конечно, прав. Ты ведь очень хороший следователь, Андрей. – Тихо прошептала. – Все случайности в жизни вашей семьи закончились в тот самый день, когда жена Пашки, Олечка, решила рожать за границей.

Чего-то Андрей от неё ждал. Каких-то громких разоблачений, но вовсе не того, что сейчас услышал. Потому и замер. Потому и смолк, с лица потемнел, в каждое слово вслушиваясь. А Аня, будто специально, всё тише и тише говорила.

– Майами. Прекрасный город. Светлый, тёплый. Сейчас его клиники славятся на весь мир, а мне он принёс только горе. Третье июля, Андрюша. Тебе ведь хорошо знакома эта дата? – Согласно кивнула, когда его лицо перекосилось от понимания. – Третье июля – день, когда сын молодого и перспективного адвоката Павла Крайнова умер, а моя дочь осталась жива. – Прошептала с каким-то неестественным сквозившим в словах холодом.

Выждала время, пока информация заполнит всё его пространство.

– Или ты, правда, думал, что Олечка такая *ука и оставила своего ребёнка? Бросила… Неужели ты действительно так думал? – Усмехнулась. – Пашке посчастливилось встретиться с Давыдовым в тот самый день. Они сидели в больничном коридоре, курили и плевали на все запреты, которыми сыпали медсёстры. Давыдов за свои бабки всех их с потрохами купить мог, а Паша оказался в нужное время и в нужном месте. Получилось так, что у Крайнова умер ребёнок, а у Давыдова в родах умерла любимая племянница. Так он тогда сказал, ведь свидетельство о смерти уже было на руках. И ребёнок. Тоже на руках. Фигурально выражаясь. – Оскалилась. – И Олег Николаевич сделал предложение, от которого просто невозможно отказаться. – В какой-то эйфории проговорила одними губами. – Ты спрашивал, за что ненавижу?.. Как раз за то, что он отобрал у меня дочь и спрятал там, где я никогда не смогу её найти. По крайней мере, так думал!

– Зачем?

– Зачем? – Усмехнулась, будто простейшие истины пояснить приходится. – Да потому что Давыдов мстительная тварь! – Выговорила каждую букву в отдельности, желая настроение и смысл передать. – Да потому что простить не мог того, что он меня всё ещё любит, а я его уже нет! И за это наказал.

– Он действительно так сделал?