Территория заблуждения

– Он избивал её страшно. Я потом уже поняла, что не просто так. Что ненавидит её за то, что есть, за то, что до сих пор не сдохла! – С каким-то подвыванием воздух в себя втянула. – Пристёгивал наручниками к батарее и дубинкой бил пока не устанет. Целенаправленно. Уничтожить пытался. Утром отстёгивал и уходил на работу. Меня в школу отвозил и из школы забирал. Всегда. Чтобы помогать ей не смела. Даже притронуться не позволял. А пока вместе ехали, взглядом пожирал через зеркало заднего вида. Я всегда сзади сидела. Он говорил, что детям на переднем сидении ездить не положено, правда, тут же, похабно ухмыляясь, добавлял: «Или ты уже выросла, а, Зай?». Только так ко мне и обращался. Все в восторге были. Учителя млели, на него глядя, всё в толк взять не могли, зачем он с моей мамой связался, если вокруг столько свободных и без детей. Благородной души человеком называли. – Нервно рассмеялась, отрицательно головой покачивая. – Так и жили. Я пыталась отгородиться, полный пофигизм изображая, а он над этим насмехался, но верил. По моим правилам играл. Или только подыгрывал… – Предположила. – А однажды из школы забрал и не домой повёз, а к выезду из города. Я хоть и испугалась, но виду не показала. Сидела, как и всегда на заднем сидении, ногти пилила. От нервов обычно или чтобы хоть чем-то себя занять. Тогда он предпочитал отмалчиваться. Долго ехали… уже по трассе и он вдруг говорит: «Как настроение, Зай? Не хочется свою жизнь как-нибудь разнообразить?». Я его послала. Всегда так делала, а он потешался. Что, говорит, злая такая? Никто тебя не трахает? Так, это поправимо. И пряжкой на ремне демонстративно звякнул. Улыбался паскудно, зубы скалил, а потом улыбку убрал и абсолютно серьёзно на меня глянул: «У нас, Зай, случилось большое несчастье. Мамаша наша того… отошла в лучший мир» – проговорил с прискорбием, а потом заржал, будто псих! Долго потом говорил. Много чего – я не слушала. В голове только и пульсировала мысль, что мамы больше нет. Знаешь, даже понимая, что это вот-вот случится, ты всё равно остаёшься не готов. И я была не готова. Казалось, столько раз прокручивала в голове все эти события, а как оно бывает на самом деле, представить так и не смогла. По-другому всё было. Будто в параллельной реальности. Он всё говорил и говорил, а для меня его голос как жужжание. Вроде и слышно, но ничего не понимаешь.

– Аня? – Позвал Амелин, а она и его не слышала. Вся там была. В своих воспоминаниях. – Аня? – Повторился зов и она, устало рассмеявшись, выдохнула.

– Всё в порядке. Я здесь. – Отозвалась, но по сути, в лабиринтах мыслей и оставалась. – Он гнал как сумасшедший. Я и в себя-то пришла от гула двигателя его служебной машины, а мы всё ехали и ехали. На придорожных знаках я даже названий не узнавала. Наверно, это была уже соседняя область. Поняла, что и меня убить хочет. Изнасиловать и убить. Он иногда об этом рассказывал. О своих фантазиях. Смаковал подробности и всё время губы облизывал, раз за разом повторяя, как я буду под ним стонать. Но всё это… всё, что происходило… я глаза закрывала и делала вид, что не было ничего. Ты спрашивал, когда смогла отгораживаться от прошлого… вот тогда и научилась. Иначе бы точно с катушек слетела. Всё, что он говорил, сквозь себя пропускала, но внутри не задерживала. Потому и не было психологической травмы на сексуальном фоне. Потому что всё это из своей жизни вычёркивала, оставляя лишь пустое место. И если сейчас назад оглянуться, то всё, что до тебя было, на пустоту и похоже. Просто белые пятна. Как пробелы в истории.

На какое-то время замолчала и задумалась. Как Андрей потом понял, пыталась вспомнить, где остановилась и куда возвращаться. Потемнела с лица, плечи опустились, а голос стал похож на механическую запись. Люди так разговаривают под гипнозом. Понимал, что Аня себя примерно в такое состояние и ввела, чтобы события воспроизвести. Чтобы то белое пятно, пустоту заполнить.

– Мы неслись по бесконечной дороге, как вдруг я услышала его слова: «Тебе понравится» сказал он… или не так, – скривилась, – а что-то вроде того, что-то с тем же смыслом. Сказа и принялся у себя между ног чесать. Я не поняла толком, что делал. Дрочил, может, а, может, просто что-то ему мешало, но скорость не сбавлял. Он проговорил, а пилочка в моих руках, она, будто раскалённая стала, так руку жгла. Может, помнишь, длинные такие были, острые. Сейчас таких и не делают… – Растерянно улыбнулась, сквозь пространство и время глядя. – Я замахнулась и воткнула эту пилочку в его шею по самую рукоятку. – Судорожно выдохнула, вздрогнув. – Воткнула, но вместо того, чтобы испугаться, свою власть почувствовала. Страх в его глазах увидела, всё через то же зеркало, через которое он так долго смотрел на меня. Пилочку вытащила и воткнула её слова. С ещё большей силой. С ещё большим удовольствие. Наверно, я тоже на какой-то момент сошла с ума, иначе и не скажешь, ведь прежде и жука раздавить жалко было, с балкона их на дерево выбрасывала. Хотя он человеком давно не был, потому жалеть его смысла не было…