Террор в Македонии

Со всех сторон только и слышалось: «Где Жоаннес?»

В свою очередь, полковник Али увидел пашу и подошел к Марко.

— Пока ничего не удалось узнать. Никаких следов.

— Продолжай в том же духе, Али. Никого не щади и добивайся своего! Пусть камня на камне не останется от этого проклятого селения!

Вали размышлял: «Что предпринять? Да, стереть в прах мятежное село! Но этого слишком мало. Надо уничтожить двадцать пять, пятьдесят таких поселений, может быть, даже больше! Огнем и мечом! Истребить христиан всех до одного! Подавить в зародыше саму возможность всякого бунта».

Послышался шум. Жандармы схватили человека, одетого в лохмотья. Тот сопротивлялся, кричал и требовал, чтобы отвели к самому главному начальнику.

— Я здесь самый главный, вали Приштины, — резко сказал Марко. — Чего ты хочешь? Говори! Ты знаешь, где находится Жоаннес?

— Нет! Но я могу кое-что сообщить в обмен на свою жизнь. Я не хочу умирать.

— Говори! Я обещаю тебе жизнь.

— Я только что из Куманова. По дороге я встретил вооруженный отряд, покидавший город.

— Что за люди?

— Кое-кто из местных, например отец Атанас, несколько человек из соседних селений, остальных я не знаю. С ними еще две женщины и ребенок. Вполне возможно, что Жоаннес, которого ты ищешь, тоже был среди них.

— А одна из женщин высокая, очень красивая блондинка с голубыми глазами?

— Да. Я даже случайно услышал ее имя. Никея, кажется.

— Это они! — воскликнул Марко. Он оживился. — Куда направлялись?

— На восток. К болгарской границе.

— Сколько времени прошло с тех пор?

— Часа четыре.

— Они верхом?

— Нет. Пешие.

— Отлично. Тогда мы их догоним.

— Не забудь. Ты обещал сохранить мне жизнь.

— Ты не только будешь жить, но и получишь вознаграждение за услугу, если только сказал правду. Впрочем, скоро все прояснится. А пока я возьму тебя в качестве заложника.

— Можешь мне верить. Я не обманываю. Все эти люди — разбойники, сектанты[109], приверженцы экзарха[110], а я — сторонник патриарха[111], и моя религия велит разоблачать врагов, предателей истинной веры! Так угодно Богу!

Марко лишь пожал плечами. Эти проблемы его не занимали.

…Здесь я вынужден сделать небольшое отступление. Дело в том, что среди христиан Македонии существует две группы. Одна подчиняется греческому патриарху. Другая, более многочисленная, признает авторитет болгарского экзарха. Разделение упирается лишь в приоритет личности и никак не отражается ни на сути, ни на форме верования. И тем не менее эти люди, принадлежащие к одной конфессии[112], как, например, лютеране[113] и кальвинисты[114]

, верноподданные греческой церкви, испытывают друг к другу ничем не объяснимую жестокую ненависть.

Объяснение этому факту следует, очевидно, искать в более отдаленных и полных драматических событий эпохах ожесточенных религиозных войн. В тяжелые исторические периоды смут и мятежей все прежние разногласия, распри как бы вновь оживают и вспыхивают с новой силой.

Собрав войско, Марко начал погоню. Ему не терпелось схватить беглецов. Впереди скакали кавалеристы, сзади форсированным маршем двигалась пехота. Части, что вел паша, составляли красу и гордость армейского корпуса: крепкие, бесстрашные, преданные воины, великолепные наездники. Лошади под ними были особой курдской породы, исключительно выносливые и привычные ходить по горам. Пехотинцев набирали из албанских горцев, отменных ходоков, способных близко следовать за кавалерией.

Доносчика привязали к седлу.

— Как тебя зовут? — спросил Марко.

— Симон.

— Ты отъявленный плут и достоин всяческого презрения. Но в военное время такие люди нужны. Не бойся, ты получишь вознаграждение. Бей Косова всегда держит свое слово.

В шестидесяти километрах от местечка Лопы находится городок Гавасево, расположенный на болгарской территории, близ границы.

«Люди, которые сражались в течение тридцати шести часов без сна и отдыха, не смогут разом преодолеть такое расстояние, тем более что с ними женщины, — размышлял вали. — Они вынуждены будут сделать небольшой привал».

На пути лежала деревня Макрес. Завидев издали солдат, жители попрятались в домах. Ударом ноги Марко вышиб одну из дверей.

— Проходили здесь вооруженные люди с двумя женщинами и ребенком?

— Мы ничего не знаем! Мы никого не видели! — послышались испуганные голоса.

— Ладно. Эта песня мне знакома! Ну-ка, ребята, — обратился он к солдатам, — запалите здесь все дома! Даю вам пять минут. Надеюсь, это несколько развлечет вас.

Строения загорелись быстро. Задыхаясь от дыма, боясь сгореть заживо, люди выбегали на улицу, моля о пощаде. Сбившись в кучу, они стояли на площади перед пылающей церковью. Солдаты окружили их.

— Огонь! — прозвучал безжалостный приказ.

Затрещали выстрелы. Люди падали друг на друга. Некоторые пытались бежать, но пули настигали их.

Можно было отправляться дальше. В десяти километрах находился Страшим, население которого составляло шестьсот человек.

Марко вопросительно взглянул на Симона. Фанатик-патриархист воскликнул:

— Эти тоже ничего не скажут! Поганые экзархисты! Они все такие!

— Следующую деревню тоже сжечь! — потребовал паша.

— А убивать?