Террористическая война в России 1878-1881 гг.

Вначале Лесков попробовал сохранить нейтралитет и не афишировать свою любовь к Родине и своему народу, но “новые люди” категорично требовали от него ясной позиции, вернее - солидарной боевой позиции. Деваться Лескову было некуда и он честно открылся - закономерно ввязался в полемику с ястребами из “Современника” против нигилизма, защищая свой народ и страну.

Весной 1862 года, одновременно с очередным большим восстанием поляков, в столице “случилось” множество “странных” пожаров, и народная молва приписала это событие доморощенным якобинцам, готовящим в России революцию. Н. Лесков со страниц “Северной пчелы” 30 мая 1862 года совершенно искренне попросил у полиции, чтобы она назвала имена поджигателей, дабы избежать кривотолков. Эта, казалось бы, нормальная просьба, которая могла снять всякие подозрения, вдруг вызвала ярую злость и ненависть у подозреваемых “прогрессивных западников” к Лескову. Ведь в этот период быть патриотом России было уже позорно, осуждаемо. Интересно, что советские и современные историки и литературоведы назовут эту естественную для Лескова просьбу к полиции, которую он и гражданским поступком не считал, - “опасным, необдуманным поступком”.

Фактически “загорелась шапка”, и прогрессивные “свободолюбивые” сторонники “гласности” этим себя выдали и начали злостно третировать Лескова, начали делать его изгоем. Третирование западниками Лескова, “общественное презрение” и “ату его!” с небывалым упорством продолжалось несколько месяцев. Лесков не ожидал такого массированного шквального нападения “лидеров общественного мнения”, не был к такому “наезду” готов, и сильно поник:

“Это меня разбило и нравственно, и физически, и я решился оставить публицистику и уехать из России, чтобы отдохнуть…”.

Лесков, не понимая - когда же этот кошмар закончится, принял решение уехать не только из столицы, но и из России. Демократ-либералы, западники - эти горячие поклонники свободы слова и мнений торжествовали, получили полную сатисфакцию - враг был изгнан, одним патриотом, славянофилом стало меньше.

Но это был не конец этой истории - Лесков вернулся мощно и оригинально: в 1864 был издан его роман “Некуда”. Тогда и сегодня этот роман верно называют антинигилистический, а особо язвительные западники, в том числе и современные, назвали его “почему-то” - “отомстительным” или “отомщевательным”. Хотя понятно любому человеку со здравым умом, что это не месть, а нормальная, естественная для Лескова позиция. Н. Лесков был очень плодовитым писателем, и в СССР печатались многотомные сборники его произведений, и если вы в эти тома заглянете, то не обнаружите в них романа “Некуда”, который принципиально не печатали в СССР.

Удар Н. Лескова по западникам получился неожиданным и мощным, высмеивал и критиковал метко - он приобрел большую популярность в российском обществе и много раз переиздавался. В этом романе многие западники узнали себя-карикатурных, одни имена чего стоили - студент по имени Помада, или определение - “шальные шавки” нигилизма, “комическая эпоха”. Да и вообще - как можно критиковать “передовых”, “прогрессивных”, “новых людей”, профессиональных критиков?!!

В общем, - якобы “победившие” Лескова западники были в неистовом бешенстве. Причем, в этом романе была какая-то мистика - в нем был изображен “герой” либерал-теоретик доктор Розанов, и вскоре, через пару десятков лет в России появился живой прототип этого “героя” - Василий Розанов…

“Роман “Некуда” есть вторая моя беллетристическая работа (прежде его написан “Овцебык”)… - писал о своём романе сам Н. Лесков. - Успех его был очень большой. Первое издание разошлось в три месяца, и последние экземпляры его продавали по 8 и даже по 10 рублей…

Я его признаю честнейшим делом моей жизни, но успех его отношу не к искусству моему, а к верности понятия времени и людей “комической эпохи”…

“(Я) писал только правду дня, …я дал в ней место великой силе преданий и традиций христианской или, по крайней мере, доброй семьи”.

Да, кстати, фривольность в отношении полов “прогрессировала” и традиционно пропагандировалась в России западниками; ещё Коллонтай не создавала семейные общежития для рабочих, в которых по её коммунистическому замыслу мужчины и женщины должны меняться еженедельно или ежедневно половыми партнерами - чтобы обезличить детей, которых предполагалось для освобождения женщины воспитывать в специальных интернатах, но путь уже был выбран “верно”.

Заканчивал роман “Некуда” Н. Лесков пророческой метафорой:

“Мутоврят народ тот туда, тот сюда, а сами ей-право, великое слово тебе говорю, дороги никуда не знают… Все будут кружиться, и всё сесть будет некуда”.