Террористы и охранка

6 мая 1903 г. в пять часов вечера губернатор Богданович прогуливался в городском саду, как вдруг на одной из уединенных боковых аллей он очутился лицом к лицу с каким-то незнакомцем, который на него набросился. Раздалось несколько револьверных выстрелов, и генерал, окровавленный, упал без сознания на землю. Сбежавшаяся публика и сыщики нашли его при последнем издыхании. Все их попытки задержать революционера, стрелявшего в Богдановича, остались тщетными. Этот смелый террорист вместе с сопровождавшими его товарищами, отстреливаясь на бегу и держа на почтительном расстоянии преследовавших, успел скрыться, не оставив за собою никаких следов.

На земле рядом с жертвой был найден конверт:

«Смертный приговор „боевой организации“ с.-р. генералу Богдановичу за его гнусную роль в златоустовских событиях».

Несмотря на все отчаянные усилия, уфимской охранке не удалось обнаружить преступников.

Какую роль играл Азеф в этом покушении? Если бы нам пришлось судить о ней по данным обвинительного акта против Лопухина, то мы из него должны были бы заключить, что Азеф не имел никакого прикосновения к этому делу: официальный судебный документ ни одного слова, ни одного намека не содержит относительно убийства Богдановича. В действительности же Азеф участвовал вместе с Гершуни в выработке плана и в мельчайших подготовлениях к уфимскому покушению, одновременно осведомляя департамент полиции о ходе событий. Террорист Б. В. Савинков, который сообщил нам для нашей книги немалоценных сведений, передавал нам, что Азеф лично участвовал в выборе двух революционеров, первоначально назначенных для уфимского дела. Эти два революционера были недолго спустя, вероятно по доносу Азефа, арестованы в Двинске.

Но Гершуни нашел других исполнителей и лично поехал в Уфу, чтоб иметь возможность на месте наблюдать за приготовлениями, а также чтоб ускорить покушение.

Департамент полиции, всесторонне осведомленный о роли Гершуни, давно уже отдал приказ о его розыске и даже назначил крупную премию (10 000 руб.) за его, спешную поимку. Когда из донесений Азефа стало известно, что Гершуни собирается в Уфу, чтоб организовать покушение против Богдановича, туда немедленно был послан Пресловутый Медников. К несчастью для этого охранника, он не успел вовремя приехать в Уфу и по дороге, в поезде, получил телеграмму Азефа, извещавшего его, что покушение совершилось и что Гершуни уехал в Киев. Гершуни был арестован в Киеве 13 мая, то есть ровно через неделю после убийства Богдановича, но только другим сыщиком, которому больше повезло, чем Медникову, и который получил обещанную награду.

Зная, что за ним охотятся, Гершуни принял все меры предосторожности, чтоб не попасться в руки полиции. Вместо того чтоб доехать до самого Киева, он сошел на одной из пригородных станций. Но там его уже ждали пять охранников, которые арестовали его и препроводили в киевское охранное отделение, где один из главных чиновников встретил его, прямо называя по имени (арестовавшие его сыщики сами не знали, с кем они имеют дело). Гершуни сразу овладели смутные подозрения, он понял, что кем-то был выдан, но его подозрения были беспредметные, не падая ни на одно определенное лицо. В своих «записках» он рассказывает, что за ним не было никакой слежки и что, видно, он был арестован по приказу и указаниям, полученным свыше. Он не скрывает дальше своего недоверчивого отношения к правительственной версии, согласно которой его арест произошел будто бы благодаря доносу какого-то студента, случайно узнавшего о его приезде в Киев и продавшего свой секрет жандармам за крупную сумму денег.

Преданный военному суду Григорий Гершуни держал себя на суде так, что вызвал восхищение даже у злейших своих врагов. Какой-то великий князь, внимательно следивший за процессом, воскликнул в присутствии своих приближенных: «Этот еврей — герой», а один из судей заявил:

«Вот человек».

Гершуни был приговорен к смертной казни. Но самодержавное правительство почему-то не сочло нужным привести в исполнение этот приговор, и несмотря на то, что Гершуни решительно отказался просить помилования, как это ему предлагали, смертная казнь была ему заменена бессрочным заключением в Шлиссельбургскую крепость, откуда через несколько лет он был переведен в Сибирь.