Терроризм от Кавказа до Сирии

…Доктор кольнул меня какой-то хренью, и, пошатываясь, я вышел из медицинской палатки. «Этого в тыл!» – кивнув на меня, крикнул он кому-то. Мысли путались. Что было?.. Было, во-первых, то, что сегодня я умудрился послать на три буквы главного «идеолога» Вооруженных сил, вспомнил я… Оборванные, грязные, почти ничего не соображающие, утром, выбравшись из Грозного, мы предстали перед генерал-полковником, облаченным в новенький бушлат без погон, который начал учить нас патриотизму…

Была страшная окопная болезнь, когда невозможно заставить себя выйти на открытое пространство, потому что кажется, что за каждым углом сидит снайпер…

Было окровавленное тело полковника Житаренко, который в новогоднюю ночь был рядом с нами. Мы тащили его труп и никак не могли поверить, что он уже мертв…

Был настоящий огненный ад, когда вокруг все плавилось и рвалось, и истошный крик в эфире солдатика-радиста: «Янтарь, я – Каскад… духи окружают… командир убит… что делать – не знаю…»

Я тоже не знал, что делать. Потому, что солдатик этот кричал из соседней машины, а еще потому, что Янтарь лежал рядом со мной без признаков жизни…

…Ноги не держали. Я присел рядом с медицинской палаткой и вдруг понял, что сижу на трупе… У мертвого парня были капитанские погоны, светлые волосы и голубые глаза, которые неподвижно смотрели в небо. Я вскочил и вдруг увидел, что вокруг медицинской палатки десятки трупов солдат и офицеров. Их привозили, увозили, и эта деловитая суета была за гранью разумного…

«За что?!! – спрашивал я сам себя. – За что погиб этот голубоглазый капитан?» Никогда в жизни я не испытывал такого страшного чувства несправедливости, как тогда у той медицинской палатки.

…Такой же парень, как я, лежит сейчас с дыркой в груди, а генерал-двоечник, что послал его на бессмысленную смерть, пойдет кушать борщ в вагон-ресторан со снежинками… Советники, чиновники, олигархи, насоветовавшие Ельцину эту войну, закроют кабинеты и разъедутся по своим рублевским дачам. Московские улицы будут гудеть рождественским весельем, «братки» в малиновых пиджаках ближе к вечеру выйдут на свои «стрелки». А погибших парней, которых, как дрова, погрузят сейчас в «труповозки» и отправят домой в цинковых гробах, не вернуть… И вопрос – за что они погибли – ответа не имел…

29 ноября 1994 года. Вторник. В Кремле на экстренное заседание собираются члены Совета безопасности России: президент Борис Ельцин, председатель правительства Виктор Черномырдин, глава Госдумы Иван Рыбкин и председатель Совета Федерации Владимир Шумейко. Кроме них, на заседании присутствуют руководители всех силовых ведомств и спецслужб. На повестке дня только один вопрос: начинать войну в Чечне или нет. С докладом на эту тему выступает министр обороны Павел Грачев.

Я встретился с некоторыми участниками того заседания, а также с людьми, которым предстояло воплощать в жизнь принятые на нем решения. Вот что мне рассказал главком сухопутных войскВладимир Семенов:

«Это решение принималось кулуарно. Грачев выступил на Совете безопасности, убедил президента, что мы готовы, что мы там наведем порядок».

У самого Павла Грачева своя версия событий. После его доклада члены Совета безопасности приступили к голосованию. За ввод войск в Чечню проголосовали все присутствующие. Все, кроме него.

В беседе со мной министр обороны Павел Грачев заявил:

«Я был единственным, кто выступил на том злосчастном Совете безопасности против военных действий в Чечне. Помню, премьер-министр Черномырдин, когда-то мы с ним были в очень хороших отношениях, сказал: «Борис Николаевич, такой министр нам не нужен, давайте быстро его поменяем. Он боится идти в Чечню». Тогда Борис Николаевич объявил десятиминутный перерыв, пригласил к себе в кабинет Черномырдина, Лобова и секретаря Совета безопасности Шумейко. 10 минут прошло, мы опять сели, и Борис Николаевич объявляет: «Павел Сергеевич, мы приняли решение вас от должности не освобождать, но в двухнедельный срок вы должны составить план ввода войск в Чечню и возглавить руководство на первых порах». Вот так получилось».

Отказаться и уйти Грачев, наверное, мог. Но… это означало предать Ельцина, который сделал его министром обороны. Поэтому Грачев принял правила игры: он остался в кресле министра обороны, но за это взвалил на себя всю ответственность за войну.

Уже через день после секретного заседания Совбеза президент Ельцин подписал указ «О мерах по укреплению правопорядка на Северном Кавказе», в котором предложил всем боевикам сдать оружие. До 15 декабря… Этот «двухнедельный ультиматум», как позже назовут его историки, на территории Чечни произвел эффект разорвавшейся бомбы и заставил боевиков не сдавать, а, наоборот, закупать оружие. 11 декабря 1994 года российские войска получили приказ, не дожидаясь срока окончания ультиматума, входить на территорию Чечни.