Терроризм в Российской Империи: Краткий курс

Количественно эсеры совершили в десятки раз больше терактов после убийства Плеве, но ни один из них не произвел такого эффекта и ни один не оказал столь действенного влияния на политику правительства.

Плеве был символом реакции; он был объектом ненависти и революционеров, не забывших, что Плеве в бытность директором Департамента полиции сыграл едва ли не главную роль в ликвидации «Народной воли», и либералов, видевших в нем главное препятствие на пути реформ. На него возлагали ответственность за Русско-японскую войну. Наконец, кроме сути политики Плеве, раздражение вызывали его грубость и безапелляционность при нечастых встречах (не по их инициативе) с общественными деятелями. Противник в принципе, насилия, князь Д. И. Шаховской твердил после встречи с всесильным временщиком: «Плеве надо убить… Плеве пора убить»^[6].

Эсеровская «Революционная Россия» печатала корреспонденции из Саратова, Николаева, Одессы, Архангельска, Москвы, сообщавшие о восторженной реакции на известие об убийстве Плеве не только революционной или околореволюционной, но и обывательской среды. Это можно было бы счесть преувеличением, если бы не практически единодушные подтверждения господствующего настроения на страницах газет самых разных направлений, а также в мемуарах и дневниках современников.

«Дождался-таки Плеве своего часа!» – с торжеством записал в дневнике в день убийства министра литератор С. Р. Минцлов^[7]. Земский деятель, впоследствии кадет Федор Родичев, оказавшийся в день покушения в поезде Рыбинской железной дороги, вспоминал впоследствии: «Во всем поезде толковали об убийстве Плеве… Никто не боялся и никто не огорчался»^[8]. Плеве настолько ненавидели даже чиновники его министерства, что «многие не скрывали чувства облегчения, избавившись от него»^[9].

Автор передовицы в заграничном органе либералов «Освобождение», в частности, писал: «Бомба, и именно она произвела благотворное сотрясение мыслительного аппарата верховных сфер… надо иметь мужество это признать, даже будучи противником терроризма… Я знаю, как нелегко в этом сознаться не то что уж представителям верховной власти, но и всем, кто против террористической тактики воздействия, но что делать с фактами, которые красноречиво говорят за себя?»

Консервативные «Московские ведомости» писали: «Террористам вовсе не нужна смерть того или другого губернатора или министра; им только нужно, чтобы ïðàâèòåëüñòâî ñìóòèëîñü перед целым рядом убийств и ÷òîáû îáùåñòâî çàìåòèëî ýòî ñìóùåíèå».

Таким образом, если в партийных кругах и были какие-либо сомнения относительно целесообразности террора, то убийство Плеве их окончательно рассеяло. Политика правительства действительно изменилась, на смену реакционеру Плеве пришел склонный искать компромисса с обществом князь П. Д. Святополк-Мирский. Начавшиеся попытки либерализации режима на фоне военных неудач в ходе Русско-японской войны и внутреннего кризиса вылились в массовое насилие 1905 года, начатое правительством 9 января. Мысль о том, что революция, собственно, началась осенью 1904 года, а толчком к ней послужило убийство Плеве, высказывалась еще в дореволюционной российской публицистике. Автор фундаментального труда о русской революции 1905–1907 годов американский историк А. Ашер вполне справедливо расценивает период со времени убийства Плеве до 9 января как первую фазу революции^[10].

Летом 1905 года в прокламации «Народная революция», изданной ЦК ПСР, не без оснований говорилось, что убийство Плеве было после долгого затишья «первым историческим касанием раскаленной проволоки революции».

Оно знаменовало, что дверь, задержавшая победный ход революционной воли, взорвана усилиями социалистов-революционеров и что туго натянутые нити бессмысленной, продажной, развращенной бюрократии лопнули навсегда, безвозвратно». В прокламации убийство Плеве называлось «вторым приговором» – первый «был вынесен и приведен в исполнение партией “Народной воли” 1 марта 1881 г.»^[11]

Итак, то, что не сработало в 1881-м, получилось в 1904‑м. Путь, указанный народовольцами, не оказался дорогой в тупик. Террористическая тактика, как считали ее апологеты, доказала свою эффективность при определенных исторических условиях и обстоятельствах.

Нету веры в револьверы… Бомбизм