Терроризм в российском освободительном движении: идеология, этика, психология (вторая половина XIX — начало XX в.)

«Изжит», однако, он был совсем не потому, что эсеровские вожди осознали его циничность; не применяли его в силу внешних условий, а не внутренней убежденности. В официальном партийном органе в 1914 году, когда не существовало никаких организованных партийных боевых групп, в статье, предваряющей публикацию сводной таблицы террористических актов, осуществленных эсерами, говорилось: «Во весь период русской революции террор идет впереди, как показатель накопления народом революционной энергии, готовой прорваться наружу... террор не есть средство, кем-нибудь выдуманное, кем-нибудь созданное для своих целей. Террористические нападения — это авангардные стычки народной армии, это ее боевой клич: прочь с дороги, революция идет!.. Террор перестал практиковаться в России не по причинам провокации, а по более глубоким причинам, лежащим в психологии народных масс. И как только пройдет переживаемый момент застоя и народного молчания и наступит период подъема революционной волны, террор явится опять, как один из методов борьбы, снова займет свое место в авангарде революции»[488].

Большинство эсеровских лидеров отказывалось понять, что терроризм умер; после дела Азефа невозможно было возродить ореол вокруг героев террора: они казались или неумны или подозрительны. Любопытно, что много лет спустя один из достаточно активных деятелей партии, близко соприкасавшийся с руководителями БО, М.М.Шнееров, выражал уверенность, что лидеры партии знали о связях Азефа с охранкой, но закрывали на это глаза, так как это было выгодно для успехов террора[489]. Последовавшие за разоблачением Азефа скандалы, такие, как дело Петрова, публикация записок Рутенберга об обстоятельствах убийства Гапона, ницшеанская проза Савинкова[490], воспринятая читающей публикой как подлинная исповедь террориста[491], в глазах общества. Бурные дискуссии о терроре в эмигрантской печати вызывали интерес лишь нескольких десятков неудачливых революционеров. Лишившись моральной и материальной поддержки общества, терроризм был обречен на исчезновение.

Терроризм умер; но осталось преклонение перед насилием, идея о том, что на пути в царство справедливости придется переступить через некоторое количество трупов. Осталась привычка к насилию, остались «кадры», успешно претворявшие в жизнь идеи о массовом терроре или партизанской войне. Когда несколько лет спустя им выпал еще один шанс изменить мир, они его не упустили.

IV. Анархизм и терроризм

1. Происхождение анархистского терроризма

Анархистские взгляды были широко распространены среди русских революционеров-народников еще в 70-е годы XIX века. Бакунистские идеи были одними из самых влиятельных (если не самыми влиятельными) среди народников. Однако как самостоятельное общественно-политическое движение анархизм в России оформился в начале XX в[492]. В России первые анархистские группы были созданы в 1903 году, а в 1907 г., на который приходится пик активности анархистского движения, деятельность анархистских групп была отмечена в 3/4 губерний и областей России. Анархистские группы были сравнительно немногочисленны — «активистов» насчитывалось приблизительно 5—7 тыс. чел.[493] Однако шума они наделали много. По мнению американского историка Анны Гейфман, большая часть среди 17 тыс. жертв террористических актов начала века находится «на совести» анархистов, несмотря на то, что по численности они не шли ни в какое сравнение с эсерами и социал-демократами. Правда, надо учитывать и тот факт, что различные криминальные и полукриминальные элементы нередко оправдывали свои деяния, используя анархистскую фразеологию[494].

Известный исследователь терроризма У.Лакер пишет, что анархисты не внесли никакого теоретического вклада в дело вооруженной борьбы в России; его точку зрения разделяет А.Гейфман[495]. Если имеется в виду, что русские анархисты заимствовали многие террористические идеи, так же как и некоторые практические способы их осуществления у своих западных единомышленников, то спорить не приходится. В этом смысле они не были «пионерами» терроризма, подобно народовольцам. Однако, с нашей точки зрения, отрицать идеологическую подготовку анархистского террора в России неправомерно; как и во всех других случаях, действию предшествовало слово и анархистским терактам, какими бы нелепыми ни казались некоторые из них, предшествовало определенное теоретическое обоснование. Разумеется, большинство исполнителей терактов имело о теории достаточно отдаленное представление; но «первотолчком» и в данном случае была идея, мысль.