Терция (СИ)

Ситалк посмотрел на переливающееся всеми цветами радуги пятно, неподвижно застывшее в небе над лесом. Знамение ли это? Означает ли оно, что скоро вождь будет свергнут, а его место займет колдун-самозванец?

Старому вождю осталось немного, он это отчетливо осознавал. Пускай Ситалк прослыл в родной деревне слабоумным. Пускай ни один из горцев не считал его уже вождем их общины. Пока Ситалк жив, племя будет соблюдать заветы отцов и дедов. Когда он умрет и один из его детей займет его место - будь что будет. Ситалк не властен над людьми, он пытался воспитать детей в соответствии с древней традицией, но ему это не удалось. Он понял это сегодня, когда увидел сомнение в глазах старшего и среднего сыновей. Возможно римлянин, за которого он заступился, будет последним чужестранцем, который без происшествий минует их деревню.

Подумав обо всем этом, старый вождь оставил судное место, опираясь на плечо младшего сына. Римлянин, Ситалк совсем о нем позабыл. Старый вождь любил слушать истории чужестранцев о заморских диковинах. Еще больше вождь любил рассказывать предания своего народа. Следовало поболтать с римлянином.

- Куда, отец? - в знак почтения опустив глаза, спросил младший сын.

- Отведи меня к чужестранцу, - приказал Ситалк.

Старый вождь не обратил внимания, что собравшаяся толпа наблюдавших за наказанием на разбрелась по своим домам, а последовала за высеченным колдуном. Похоже, грядут перемены, и они не предвещают ничего хорошего.

Глава 5.

Путника поместили в подобие тюрьмы - глубоко вырытую яму без крыши. Спуститься вниз можно лишь по веревочной лестнице, которая была привязана к столбу, расположенному неподалеку от ямы. Пока горцы что-то шумно выясняли на поверхности, кого-то наказывали, странника потянуло на философские размышления.

Что будет, если он не доберется до этих проклятых земель? Горцы ведь схватили его не для разговоров. Планы варваров он так и не сумел разгадать, но был уверен, что ему в них отведено не самое завидное место. Если он не спасется, то изменится ли что-нибудь? Какую роль играет странник во всей истории человечества? Запомнит ли его хоть кто-нибудь, или он канет в безвестность с последним вздохом? Стоило столько мучиться, претерпевать все испытания, если конец один? Да и зависело ли от него хоть что-нибудь? Может быть, все роли в этом фарсе давно были распределены и каждому актеру уготовано определенное место и время игры. Пусть хоть кто-нибудь посмеет импровизировать - суфлер немедленно подскажет другим актерам, как угомонить своевольного выскочку.

Путнику стало отчего-то грустно. В мыслях проплыло смутное воспоминание, легкий налет, дымка, скрывающая что-то неясное, но важное, определившее всю дальнейшую его жизнь. Тоска охватила его, образы необъятных лесных массивов не давали покоя. Что же он упустил, почему сейчас так невыносимо грустно, что он сделал неправильно?

В голове стали роиться мысли о смерти. Горцы могут решить его казнить без суда. Зачем им выяснять, откуда взялся чужак, гораздо проще приговорить его к смерти и полюбоваться тем, как исказится его лицо перед концом.

Неприятно тягучая тоска усиливалась, воспоминания потоком ворвались в его сознание, заслонив собой действительность. Сколько всего помещалось у него в голове, удивительно. С поразительной отчетливостью вспомнились такие несущественные моменты в его жизни, на которые он, казалось, не обратил никакого внимания. Тем не менее, они отпечатались внутри, чтобы впоследствии усугубить его тоску о прошедшем. Действительно, человека определят каждый поступок, совершенный им на протяжении всей жизни, ничто не проходит бесследно.

Путник откинул голову. Становилось невыносимо и в тоже время приятно вспоминать, ощущать себя пылинкой, несущейся по широкой реке событий. Тоска не проходила. Нужно заглушить чувства, нужно подумать о чем-то другом, решить как вести себя после того, как горцы явятся, чтобы вытащить его из ямы.

Как объяснить им цели своего путешествия? Что рассказать о роли "земли мертвых"? Да и вообще о чем говорить, как говорить, как себя ставить?

До сегодняшнего дня встречи с населением Балкан проходили для него без особых приключений. Как правило, варвары оказывались дружелюбны. Так почему же это племя враждебно настроено? Может, они напуганы радужным пятном, сияющим в небе на западе? Суеверный страх, определявший все поступки диких племен, заставил их причину этого загадочного явления. Сначала они считали это знамением богов, потом восприняли как печать проклятья, наконец решили, что о происходящем должен путешественник, пробирающийся к ним через скалы.

Почему бы тогда не спросить странника, не пригласить его, помочь отдохнуть? Почему вместо традиционных обычаев, соблюдения законов гостеприимства, варвары у самых подступов деревни набросились на него, попытались схватить, забросали камнями?

Чего же они хотели, на что рассчитывали? Может это племя разбойников, отбиравших богатства и затем умертвлявших свои жертвы?