Тесей. Царь должен умереть. Бык из моря

Мы правили на восток, и, когда встало солнце, море сделалось синим – темно-синим, как лазурит. Сперва берег был невысоким, а потом он вздыбился горами; зимние дожди прорезали в них глубокие ущелья, склоны заросли сумрачными или полными солнца лесами. Отправившись за водой, мы обнаружили ручьи, игравшие между отливающих черным мрамором валунов и впадавшие в тихие заводи с берегами из замшелого камня в тени миртов. Чирикали птицы, леса были полны дичи, хотелось расположиться на берегу, отведать свежеподжаренного мяса и проснуться под лучами солнца, пробивающимися сквозь зеленую листву. Но Ясон говорил, что жители этих лесов, свирепые охотники, могут перебить целый отряд своими отравленными стрелами, прежде чем кого-нибудь из них удастся заметить. Поэтому мы выставили стражу и спали на кораблях; ночной караул уложил копьями двоих людей, пытавшихся украдкой поджечь корабли.

На следующий день путь вел нас на северо-восток; наступил штиль, но ладони гребцов уже привыкли к веслам, а ритм задавал отличный певец. К вечеру мы заметили облака над черными вершинами, и Пирифой велел немедленно поворачивать к берегу. Но мы опоздали, и на нас с северо-востока обрушился злобный черный шквал. Нас отнесло далеко от берега; свирепые темно-зеленые валы перебрасывали друг другу корабль, и нам нужно было больше черпальщиков, чем гребцов. С наступлением ночи шторм прекратился столь же внезапно, как начался, и над нами раскинулось тихое, с редкими облаками звездное небо. До рассвета мы качались на зыби, и я благодарил синекудрого Посейдона, не оставлявшего меня ни на земле, ни на водах.

Над вздымавшимися на горизонте горами поднялось солнце. Огромные вершины вонзали в небо снежные пики над грядами холмов, скрывавших горы, пока мы жались к берегу. Мы проверили курс, Пирифой обратился к карте и крикнул со своего корабля, что мы возле Колхиды и скоро высадимся на берег, чтобы обсудить военные планы.

Наконец в горах открылся просвет, и мы увидели устье реки. Приблизившись, мы обнаружили возле потока крохотную равнину с крытыми жердями домами. Лишь жилище царя было выстроено из камня. Мы отправились дальше и высадились у ручья за мысом, чтобы они подумали, что мы проплыли мимо.

Наше оружие пострадало от шторма: щиты из шкур пропитались водой и отяжелели, попортились и все тетивы. Но копья, мечи и дротики оставались при нас, и мы согласились на том, что если Ясону с единственным кораблем пришлось добывать свое золото обманом и подкупать волшебницу, то мы в этом не нуждаемся. Заляжем до темноты и штурмом возьмем город.

Так мы и поступили. Колхидяне были бдительны и заметили нашу высадку, хотя луны не было; впрочем, отряд их не продержался достаточно долго, чтобы хозяева успели укрыть свое добро в крепости, изрядное количество они просто бросили. При свете горящих домов мы бились на улицах, и мужи колхидские отступали. На горной дороге мы перехватили караван мулов, груженных золотом. Были здесь и богатые горожане, промедлившие с бегством из-за жадности. Но женщин, уносящих детей, я отпускал. Наши после долгого пребывания на море жаждали женщин, и кое-кто был недоволен этим, в особенности лапифы Пирифоя. По дружбе он стал на мою сторону и объявил, что они понапрасну тратят время и упустят золото, которого хватило бы, чтобы накупить женщин на целый год.

Мы пригрозили ехавшим в золотом караване людям, чтобы узнать, где отыскать шкуры; впрочем, наобещали куда больше, чем взялись бы исполнить. Мы с Пирифоем сошлись на том, что оба терпеть не можем пыток. Наконец они показали нам шкуры в ручье; золота в них обнаружилось немного, поскольку их недавно переменили. Но трофей все равно оказался хорошим, и я не стал вымывать золото из доставшегося мне руна, а просто повесил его у себя в пиршественном зале.

Мы были довольны добытым золотом и тем, что обнаружили в домах царя и вельмож, – кубками и фибулами, коваными кинжалами и мечами, одеждами из тонкой пряжи, – и собрались поворачивать обратно домой с тем, что даровали нам боги. Но сперва мы пробили днища и борты каждого колхидского корабля, чего Ясон просто не имел возможности сделать; и, как он рассказывал Пирифою, именно это и послужило причиной всех его дальнейших бедствий.

День занимался чистый. Невзирая на усталость, мы гребли, чтобы отойти подальше от берегов Колхиды, на случай, если у тамошнего царя есть верные соседи-союзники. Вскоре после рассвета задул ветер, и, подняв паруса, мы позволили гребцам поспать на банках. За парусами следила вахта кормчего, выспавшаяся, пока мы были на берегу. Мы с Пирифоем тоже устроились спать – каждый на собственном корабле – в кормовой части на подстилке. Я глядел в синее небо, в котором возвышался наполненный ветром парус с нарисованным драконом; его потрескивание утешало меня, и я радовался мыслям о хорошо сделанной работе.