Теща Дракулы

-- Слушай, сынок, слушай, в этих словах вся мудрость и правда древних: "И выбрали они самую прекрасную девушку деревни и оставили ее там где Он сказал, и когда ночь спустилась над миром, а волки пели Песнь Охоты, пришел Познавший Кровь, и снял он с нее одежды и овладел ее девственным телом, и пил Он ее кровь и рвал острыми как бритвы ногтями ее белоснежную кожу, острыми клыками жевал ее еще бьющееся сердце, и крики ее разносились над тем местом, где когда-то поклонялись Древнему Ужасу, и услышал спящий глубоко под землей Зверь крики и почувствовал просочившуюся сквозь землю кровь девушки лишенной девственности страшным и древним обрядом, и проснулся Зверь, и поднялся, вздыбив землю под свет Ночного Солнца. И оторвался Познавший Кровь от окровавленного куска мяса, бывшего когда то самой прекрасной девушкой этой местности и пошел навстречу Древнему Зверю, и улыбался он, и от этой улыбки вяли листья и цветы, и неведомые бездны смотрели из его глаз. И сразился он со Зверем, и разразилась в ту ночь страшная гроза, и поднялся ветер, перешедший потом в смерч, что выламывал деревья с корнем и в центре этого вихря бился Познавший Кровь с Древним Зверем, и повалил он Зверя, и стал пить его кровь, насыщаясь неведомой мощью. Отгремела гроза, наступил день, и ушел Познавший Кровь, став еще могущественней, а истерзанный труп девушки получил новую жизнь, так как в нем было семя, Познавшего Кровь, и превратилась она в кошмарную тварь, что еще долго пила кровь окрестных людей".

-- Какая страшная сказка, матушка.

-- Это не сказка. Придет ночь, и позовет тебя зов, против которого не сможешь устоять. Следуй Луне, она приведет тебя к знанию ламий. Не отказывайся от них. Твой отец сохранил душу, но потерял княжество. А ведь мог бы стать владыкой мира. Кровь ламий передается по женской линии, но женщины не имеют той силой, какой обладают сыновья. Пусть спит в тебе Познавший кровь, однажды он проснется, и мир содрогнется. Жаль только, что я этого не увижу.

Мать оказалась права. Она умерла в родах. Отец посмотрел на крепкую новорожденную девочку, плюнул и уехал. Свою сестру Влад той же ночью придушил, ведь она убила единственного человека, кто испытывал к нему искреннюю нежность.

***

-- Как там княгиня, Божана? Которую неделю из своих покоев не выходит. Жива ли?

-- Иссохла ивой плакучей. Кожа да кости. Купала ее сегодня -- все тело в синяках, а на шее -- следы зубов. Ранка совсем свежая -- кровушка только-только запеклась. Дрожит, лебедушка, даже в горячей воде согреться не может.

-- Укусы откуда? Может, клопы?

-- Какие клопы, окстись! Не иначе -- вампиры. Давеча Любицу покусали, под утро девка дух испустила. Отец Мититей даже отходную не успел прочитать. Теперь осиновый кол в сердце загонят, серебро на глаза положат, руки узлом скрутят и только потом похоронят.

-- Зачем?

-- А затем, что если не сделать так, то вампир из-под земли выйдет. Похоронишь его, а он туманом просочится сквозь толщу земли, выйдет на поверхность и прежнюю форму обретет. Не верь тому, что видишь. Вампир хитер и коварен: может обращаться в кошек, летучих мышей, в змей и волков. Любит лунные ночи и по лунному лучу плывет, как по реке. А захочет, так и по стенке проползет, никто и не заметит.

-- Сказки сказываешь! По лунному лучу! Где ж ты в Валахии вампиров видела?

-- А кто их видел, того уже нет. Упыри хитрые и коварны, раньше только по ночам являлись, а теперь и посредине дня могут, если солнца на небе нет. Мне бабка сказывала, что упырь ни мертв, ни жив, но живет в смерти. Наяву тощий и волосатый, а как насосется, становится таким жирным, что едва не лопается от сытости. Потому и кровь сочится изо рта, ушей и носа. Кожа у него дряблая-дряблая, белая-белая, губы красные, между ними острые клыки. Ногти, загнутые, словно когти хищной птицы, грязны и тоже сочатся кровью. А пахнет от него гнилью.

-- Не встречал такого, Божана, ей-богу.

-- Твое счастье. Встретишь -- либо умрешь, либо сам таким станешь. Либо влюбит в себя так, что про все на свете забудешь.

-- Я же мужчина!

-- Ишь ты! Въедливый какой! Ну, так упырицу к тебе подошлют, против ее красоты точно не устоишь. А как зубы покажет, поздно будет. Про то точно знаю.

-- Ох, и ужасы рассказываешь. Про княгиню словечко молви? Как она?

-- Сама не ведает, что с ней. То плачет, то смеется. Вот только смех нехороший -- так смеются только те, кто разум свой растерял. И молиться редко стала. Вчера ее укорила, мол, в церковь не ходит, а она смотрит на меня: "Стоит ли к Богу идти, Божана, если до нас ему и дела нет".

-- Ересь какая!

-- И я так сказала. Улыбнулась и на икону смотрит. А по лицу богоматери слезки текут и на пол жемчужинками падают.

-- Быть не может!

-- Смотри!

-- И впрямь жемчуг. Крупный какой.

-- По грехам. Только вот, что я тебе скажу, -- боится она мужа до смерти. Как заслышит его шаги, тут же сжимается, словно горлинка, и сердечко так быстро-быстро стучит. Но пуще мужа Ебаты сторонится. Чувствую, что меж ними что-то происходит, а доказать не могу.