test

Глаза Данте приняли осмысленное выражение. Он посмотрел на Мэла, слегка улыбнувшись ему. А затем перевел взгляд на Эмбера. В зрачках его мелькнуло что-то. Красный глаз больше не показывал бесконечных картин убийств и мучений жертв, в нем, как на телевизоре с помехами, мелькнуло всего одно изображение. Переулок. Он, прижимающий к стене светлую голову.

Он узнал.

Это длилось всего секунду. После этого затылок его соприкоснулся со стылой землей. Ворлок снова лишился чувств. А Эмбер так и стоял на коленях парализованный этой жуткой картиной, ощущая, как будто невидимая ниточка тянула его существо, его взгляд к лежащему на земле парню. Странное ощущение.

Его ладони и ступни были ледяными. Поляна погрузилась в абсолютную тишину. Эмбер осторожно поднял голову, стараясь оторвать взгляд от страшного лица колдуна, лежавшего на земле. Все три ворлока странно смотрели прямо на мальчишку.

— Ну что ж, — предостерегающее шипение Мэла поползло по полянке, — инициация завершена. Что там у нас на повестке дня? Надо приготовить что-нибудь на ужин…

Эмбер понял, что это тот самый момент, когда настала пора срочно брать судьбу в свои руки.

— Et gelu, dum putas! — резко выкрикнул он знакомые слова. Он повторял и учил про себя всю дорогу как единственную молитву, способную помочь. В прошлый раз это сработало на ура и отбросило Марлоу на несколько шагов, не подвело оно и на этот раз: амулет на груди снова вспыхнул. Теперь все получилось значительно сильнее, а болт ледяной молнии громыхнул, как пушка, ослепив всех на поляне ядреной вспышкой.

Мэл оказался готов к случайностям. Он выставил руки, и заслонился, пробормотав заклинание огненной защиты, но это все равно сработало всего лишь наполовину. Его отшвырнуло на несколько метров, дав Эмберу то, что было сейчас нужнее всего: драгоценные секунды.

Когда Дагон, которому досталось чуть меньше, прекратил щуриться и смог проморгаться, мальчишки на полянке уже и след простыл. Удаляющийся звук его кроссовок отстукивал по мерзлой земле, затихая в направлении дорожки.

На Марлоу же было страшно посмотреть. Он медленно поднялся с земли. Взгляд его сверкал как у разъяренного Дьявола. Он отряхнул колени и одернул жилетку, заодно не забыв поправить волосы.

— Это. Было. Последнее. Что. Он. Сделал. В своей. Никчемной. Жизни.

Черты Марлоу начали медленно смягчаться, как будто он был все еще заморожен. Огромная черная пантера, в которую превратился ворлок, приготовилась разорвать вновь обращенного апрентиса на кровавые лоскуты.

— Ядреный чертополох, я уж и забыл, какими мощными могут быть неуравновешенные новички, которые не соизмеряют свои силы с тем, что они хотят получить, — заметил Элай, вытряхивая иней из своих светлых прядей.

Над полянкой медленно закружились снежинки. Инициация точно прошла успешно. Теперь человек имел гораздо больше сил – ведь до этого снегопад явно не планировался.

— Когда Мэл так рычит, даже мне не по себе, — Элай поежился.

— Эээ… Марлоу? — Дагон сделал шаг вперед. — Слушай, возможно тебе покажется диким то, что я говорю… Но давай повременим с приготовлением блондинчика на ужин? Мне кажется, это не самая удачная мысль.

Мэл с гортанным рыком обернулся в его сторону.

— Что ты имеешь в виду? — его голос до неузнаваемости изменился, стал низким и более грубым, хотя человека в нем все еще было больше, чем зверя.

— Мы сделали, что нужно. Давай подождем, пока… Данте… э-э-э… пробудится? Ты же знаешь, какой он может быть нервный, если ему не нравится что-то или если кто-то убивает его блондинчиков?

Дагону было наплевать на жизнь смертного мальчишки. Он думал в первую очередь о себе и еще раз о себе любимом. Разборки Дантаниэла Баррингтона и Мэла Марлоу совершенно несправедливо были обделены учебниками истории и не внесены в списки самых кровавых сражений в судьбе человечества. Возможно, это легко объяснялось тем, что все, кто попадал под руку в этот момент, подыхали в муках, и историка, который мог бы это записать, попросту не находилось.

Один раз Мэл не послушался и уничтожил любимую футболку Данте — это случилось не так давно, каких-то лет тридцать назад. Дантаниэл снял ее с одного паренька, убитого им в городской подворотне. Сам процесс убийства шел долго и мучительно, так что Данте даже решил оставил себе деталь одежды своей жертвы в напоминание о приятном времяпровождении.

Он тогда заделался жутким материалистом — это оказался какой-то новый период в его жизни, когда он предпочитал жить в доме, иметь собственный шкаф с одеждой и ходить в душ каждый день. Мэл от нечего делать оставался с ним. Это не продлилось долго — по понятным соображениям нервы у последнего сдали очень быстро, ведь он никогда не планировал докатываться до такого образа жизни.

Этот этап как раз закончился из-за пресловутой футболки. Мэл забросил ее в машинку с чем-то цветным и тем самым оставил на ней не отстирывающиеся пятна.