test

Но, все-таки, не смотря на то, что я приняла решение, о том, что забуду этот инцидент, я начала наблюдать за этим типом. Я отмечала про себя, что он фактически поселился у нас. Живет за наш, а вернее, за мой счет. Большее количество времени, он ничего не делал, сидя на диване и пялясь в телек.

Меня хватило ненадолго. Решив не затевать скандал при маме, я обратилась к нему, когда мы были дома вдвоем.

Уже тогда, выслушивая его отговорки, я начала понимать, что... что все, что кажется нам идеальным, таковым не является. У каждого есть темная сторона, которую он прячет. Другое дело, насколько эта сторона протяженная. То ли это короткая часть прямоугольника, то ли та, что по-обыкновению, гораздо длинней.

Потерпев еще некоторое время, я пригрозила ему, что выскажу матери все свои недовольства. И здесь я ошиблась так, как никогда не ошибалась прежде.

Приехав на следующий день домой, я увидела маму в слезах.

Я не знаю, как описать тот шок, что был у меня, когда я выслушивала от нее упреки в мою сторону. Что будто бы я пытаюсь разрушить ее счастье. Что я пытаюсь вытеснить ее любимого из нашей с ней жизни.

Я думаю, все прекрасно поняли, что он ударил по мне, моим же оружием.

Кое-как успокоив ее, сказав, что все это сплошное недоразумение, я уговорила ее лечь спать, убеждая, что ее ненаглядный скоро вернется.

Тогда она пожаловалась на боли в сердце, сославшись, на то, что оно болит из-за его отсутствия рядом с ней.

Я была дурой, не обращающей внимание на самое важное.

Моя история далеко не оригинальная. Такое происходит довольно часто. Я оказалось в ловушке, не зная, что делать. С одной стороны была мама, смотря на которую я теряла всю всю решительность, а переводя взгляд на него, наглеющего с каждым днем, я закипала лютой ненавистью.

Тот, самый ужасный день в моей жизни, казалось бы, ничем не отличался от остальных дней.

Мама была в гостях у знакомой. Приехав домой, я решила приготовить что-нибудь оригинальное на ужин.

Он продолжал сидеть на своей пятой точке перед телевизором и я не выдержала.

Я в довольно резком тоне попросила его подняться и хоть что-то сделать по дому. Я поставила его в известность, что не собираюсь оплачивать его жизнь. Пригрозила, что наплюю на то, что мама сильно любит его и расскажу ей то, какой он на самом деле.

Он посмеялся. Тогда он просто посмеялся своим противным смехом. Сказал, что она не поверит мне, что в итоге, я окажусь виноватой во всем.

Потеряв контроль, сорвавшись, я сказала, чтоб он убрался из нашего дома. Тогда я не соображала, что мы в квартире только вдвоем. Я не могла предположить, что он окажется таким... Таким, каким оказался.

Я никогда, никому не расскажу, что чувствовала в эти минуты... когда он прикасался ко мне своими грязными руками. Это было отвратительно.

Тогда я чувствовала страх. Этот пронизывающий страх.

Но именно тогда, я поняла, что я сильная, что я самая сильная и, что я никогда не позволю никому обращаться со мной столь низким образом.

Я ощутила в себе ту внутреннюю силу, то желание жить, то желание избавить себя от, оказавшегося столь грязным, человека.

Истерзанная, в полуразорванной одежде, я смогла, совершенно случайно вырваться из его рук. Сжав вспотевшими пальцами тяжелую керамическую фигуру, долгое время стоящую у нас в большой комнате, я ударила ей ему по лицу.

Как это у меня получилось, даже я не могу объяснить. Но это подарило мне несколько спасительных мгновений.

Сбежав из дома, я не помню как оказалась на улице, куда я бежала, зачем, кричала ли я что-нибудь...

Вы думаете, я была напугана? Мне было страшно? Да, конечно!!! Но еще больше я была счастлива! Ведь у этого подонка ничего не получилось. Я победила его. Я спасла саму себя. И именно тогда, я поняла, что не доверю себя никому. Только самой себе. Что все в этом мире могут обидеть, могут навредить. Что все играют только за самих себя. Никак иначе.

Долгое время пытаясь дозвониться до мамы, я потерпела поражение. Она не брала трубку. Уставшая, я уселась на первое, что попалось мне на пути, и заплакала.

Я боялась за нее. Сильно. Она не была такой. Она любила его. Я боялась, что он обидит ее.

Идти домой было страшно. Это уже не было моим домом. Это было Адом. Вспоминая комнаты, в которых я выросла, я непроизвольно вспоминала то, где он схватил меня, где принялся сильно сжимать запястья, где оставлял синяки на моих ногах, пытаясь справиться с моим сопротивлением.

Егор.

Он. Он спас меня.

Спрятал меня, пригрел. Не обратил внимание на то, как я боюсь его. То как я смотрю на него диким, перепуганным взглядом.

Вынес все мои истерики. Пытался залечить мои раны. Мне никогда не суждено узнать, что в этот момент происходило внутри него. Я никогда не узнаю, что он думал обо мне...

Я никогда не смогу отблагодарить его за все. Никогда.

Я дозвонилась до мамы. Все-таки дозвонилась.

Конечно же я рассказала ей обо всем. Но было поздно. Уже было поздно.

Как это называется? Слепая любовь? Глупая любовь? Вот только она верила ему, а не мне.

И это было самое ужасное. И это был очередной удар в мою сторону. И это было очередное, от чего меня спас Егор.