test

Мама никак не хотела слышать меня. Он преподнес ей все под своим углом. Как именно? Выслушав его версию событий, мне стало настолько тошно, что я не хочу вспоминать о ней.

Мамино поведение сильно злило и доводило меня до бешенства. Я не желала слушаться ее и возвращаться домой, пока он был там. Нет. Нет. Никогда.

Никогда.

Никогда.

Никогда.

- Это ты виновата, что ее сердце не выдержало. Наталья, ты хорошая дочка...

Взвыв от боли, я бросила трубку.

Он убил ее. Он уничтожил ее. Он убил нас.

Я не чувствовала ничего. Только боль.

Да, моя мама была глупая и непонятливая, но только из-за того, что любила его. А он... Он довел ее.

Обвинив после этого во всем меня.

Он лишил меня ее.

Узнав о том, что мама умерла. Умерла от сердечного приступа, я была готова уничтожить весь этот мир, не понимая, что сделала такого, чтобы меня так сильно ненавидели и топили в несчастьях.

Не хочу, не хочу и не буду никому описывать свои чувства. Для чего? Все равно они не будут понятны, да и слава Богу.

Это счастье, если никто не поймет меня, если никогда не испытает то, что испытывала я.

Вот такой была еще одна часть моей жизни. Моей тайной. Моей частью. Темной.

На этом можно было закончить, и упомянуть лишь то, что благодаря Егору я справилась со своей болью, что я приобрела заново смысл жизни, что за все сделанное им ради меня, я была обязана прокопать эту Землю насквозь, дабы разыскать того, кто убил моего друга, но нет. Было еще кое-что.

Вспоминая об этом... Я не знаю, что чувствую.

Страх? Радость? Признательность? Облегчение? Грех? Любовь?

Егор, согревающий мое замершее, разбитое сердце, был не слишком разговорчивым. Да, он был открытым, он частенько пытался заговорить меня чтобы я забылась, чтобы заснула. Он часто рассказывал мне всякие смешные истории из своей жизни, когда я приходила к нему посреди ночи, измотанная страшным кошмаром, до сих пор преследующим меня.

Впитывая себе в кожу мои слезы, смотря прямо мне в глаза и видя мою боль, он молчал.

Но я знала, что он рядом и ближе уже просто невозможно.

Я ошибалась.

В тот день он просто пришел домой. Ничего не сказав, молча направился в душ.

Устал.

За день до этого у него была двойная смена на работе. После этого были гонки.

Понимая, что ему нужен отдых, я не лезла к нему с глупыми разговорами, а вместо этого творила на кухне нечто наподобие ужина.

А ведь я бы могла никогда не узнать об этом. Могла. Но, видимо, предначертано было иначе.

Посматривая параллельно местные новости, я выронила из рук тарелку, увидев...

Молча выслушав сводку за этот день, я было обернулась и бросилась в коридор, но он уже стоял позади меня.

Под его глазами были огромные синяки. Он был измучен. А еще зол. Сильно зол.

- Ты не должна была это видеть...

Он был в ярости. В отличие от многих, кто в этот день посмотрел вечерние новости, прослушав сообщение о наезде прямо на пешеходном переходе, и ничего не понял, я все прекрасно поняла. Я поняла, поскольку знала его машину.

- Я не чудовище...

Он произнес это так, как будто бы я смела так думать о нем. Как будто бы я хоть когда-нибудь смогла бы упрекнуть его в этом.

- Я знаю... Ты...

Слова благодарности? Это было единственное, что было внутри меня, но я не могла их произнеси, видя, как он мучается.

- Мы не будет это обсуждать. Никогда. Ладно?- он смотрел на меня молящим взглядом.

- Да, конечно.

Я так и не поблагодарила его за это.

Я не сказала ему спасибо за то, что он отомстил за меня. За мою маму. Он освободил меня, сняв с меня груз несправедливости и злобы, пожертвовав своей душой.

Молча сжимая его ладонь, видя, как он морщиться, как его трясет от того, что я узнала обо всем, так нелепо и так не вовремя, я поклялась, смотря прямо ему в глаза, что это будет нашим секретом. Только нашим с ним. Общим, темным. Самым темным.

Та радость, которую я испытывала, зная, что человек, погубивший мою семью мертв, что за меня отомстили...

Это было самой темной стороной меня.

Я резко открыла глаза. Кажется, совсем не заметила, как задремала. Воспоминания, которые возникли в моем кратковременном сне, здорово подпортили настроение.

Я ненавидела в себе эту привычку.

Сдавливать себе запястье в том месте, где в свое время был синяк.

Воспоминания от его рук всегда заставляли меня идти в душ. Но даже так, я до сих пор не могла окончательно смыть их присутствие.

После произошедшего, испытывала дискомфорт от лишних прикосновений. Я и раньше не слишком жаловала, когда кто-либо чужой смел прикасаться ко мне, а сейчас и вовсе старалась избегать контактов.

Я думаю, никто не будет удивлен, тому, что я долгое время не могла придти в себя от самого факта, что кто-то попытаться осквернить меня, испортить, разрушить. Именно это и стало преградой между мной и Егором. Тем, что мы так и не смогли преодолеть, тем, что мы не успели преодолеть.

Я часто думала над этим, порой мне казалось, что он был тем самым, единственным, с кем я могла бы быть, кто был достоин меня. Но в последнее время, мне казалось, что я ошибалась.