Тестировщик миров

За дверью оказался небольшой вестибюль со стеклянной стеной, а вот за ней открывался вид на большую, со стадион, площадку, на которой и расположился аппарат, действительно похожий на летающую тарелку. Во всяком случае, на такую, какую любят вставлять в фильмы режиссеры, – соединенные между собой блестящие диски с полусферами внизу и вверху. По бортам виднелись ряды иллюминаторов. Если бы они светились, то тарелка напоминала бы огромный пассажирский теплоход, вроде «Титаника» или «Лузитании», но иллюминаторы оставались темны, и оттого тарелка казалась необитаемым объектом. Рядом с ней огромный, почти с трехэтажный дом – каменный шар. У меня мелькнула мысль: «Неужели все-таки кино?» Ну, никак не могло такого быть в реальном мире.

Глаза невольно сами собой искали признаки съемочной площадки – софиты, камеры, толпы статистов… Искали, но не находили. Я вспомнил кровь на рукаве Пуго и покачал головой. Нет. Не кино… Значит, и тарелка настоящая. Или что это еще…

– Куда же нас все-таки занесло? – спросил я вслух, не надеясь на ответ, а просто чтобы выбросить из себя озадаченность. Молодцы игроделы! Еще и летающую тарелку сюда воткнули!

– В 44-й год… – ответил Зорбич. – На фашистскую базу подводных летающих тарелок.

Ему никто не стал возражать, так как все, о чем говорилось, стояло перед глазами. Внутреннего противоречия ответ не вызвал, но, очевидно, если это и являлось правдой, то наверняка не всей.

– А тарелка откуда?

– А кто знает, что тут было в 44-м году? Может быть, тарелкам тут самое место.

Зорбич осторожно просунул ствол автомата в щель, расширяя ее.

– Американцам в Розуэлле в 47-м повезло, а нацистам – в 44-м тут… Ну, вот так вот жизнь повернулась. Только ведь в любом случае валить отсюда надо. Нашего-то Президента тут точно нет.

– А что, на инопланетян так и не посмотрим? – с неприкрытым любопытством спросил Чери. В то, что это самая настоящая тарелка, он поверил первым.

– А что на них смотреть? – хладнокровно отозвался я и, припомнив «золотого», добавил: – Тем более что одного мы все только что видели. И вообще Зорбич прав. Президент Ригондо, если еще жив, где-то в другом месте нашей пули дожидается…

Аккуратно и тихо, пока суматоха снизу не докатилась до поверхности, мы боком-боком выбрались из зала. Поднырнув под колючую проволоку, выползли к сараю, который Пуго безошибочно назвал гаражом.

– Уйдем на колесах…

С транспортом у фашистов оказалось не так хорошо – грузовичок и пара легковушек. Одну из них мы и экспроприировали. Занырнув в шикарный «кюбельваген», я слегка успокоился. Да, нацистскую базу мы серьезно разворошили, но ведь нацистов-то не тысячи тут? Наверняка всего лишь какой-то передовой отряд для переговоров с генералами-предателями. Ну, полсотни человек, ну, сотня. Вряд ли больше. Им тут сидеть и тихо ждать своих подельников из Генерального штаба, а не за партизанами гоняться.

– Они… Мы с ними как, воевали? – спросил Чери. – Что-то я не помню, честно говоря…

– Формально – да. Только это участие ограничилось посылкой пары батальонов и патрулированием берегов Сан-Самана.

– Вот и допатрулировались.

– Не о том говорим, – оборвал его я. – Выруливай – и вперед!

Уже не стесняясь, Пуго высадил хлипкие ворота, и машина рванула прочь из секретного лагеря. Я, понадеявшийся на скромность нацистов, серьезно ошибся – не прошло и двух минут, как у «кюбельвагена» образовался эскорт. Да какой! Позади затрещали мотоциклы, а еще через минуту сдвинулась с места тарелка. Рядом с ней внешне неторопливо, но уж никак не медленнее мотоциклов катился удививший меня шар.

– Черт!

Мотоциклы были злом понятным, и бороться с ними мы представляли как, а вот камень… Неожиданно те, из тарелки, помогли нам. Тарелочникам было все равно: они высоко, их не достать, а враги – вот они, куда-то несутся. Возможно, они и фашистов-то тоже не любили, так что огромный камень накатывался на мотоциклистов сзади. Те то ли не слышали, то ли не ждали каверзы со стороны своих воздушных союзников, но обманулись. Камень накатился на них, поднялся столб пыли, что-то там ярко полыхнуло, и сквозь поднятый взрывом песок каменюка выкатился уже в полном одиночестве. Все это словно бы добавило каменному шару сил. Он резко прибавил в скорости и рывком сократил расстояние до машины. Оптимизма это не внушило.

– Вон из машины!

Повторять не пришлось. Ни у одного из нас не появилась мысль, что тарелочники поступят с нами как-то иначе. Хлопнули дверцы, и мы вылетели на дорогу.

– В сторону! К холмам!

Надежда, что вне дороги камень потеряет в скорости, не оправдалась. Мы бежали, но камень настигал нас. Его неторопливость напоминала не бегуна-спринтера, а неспешно прогуливающегося для своего удовольствия толстяка. Мы рванули влево, но камень вильнул, словно играл с нами, и не дал увернуться.

– Вперед!

Зорбич бежал последним, оглядываясь.

– Паразиты! – с чувством прохрипел он. – Нашли себе игру…