Тэтчер и тэтчеризм

Вместе с тем и Тэтчер вряд ли могла нравиться, скажем, попытка наследного принца Уэльского выступать в необычной для его положения роли общественного деятеля[180], а также те "истории", в которые время от времени попадали члены королевской семьи.

Наличие этих и им подобных "дифференций", очевидных для любого мало-мальски сведущего наблюдателя, не раз побуждало британскую печать сообщать о натянутых и не очень дружеских отношениях между монархом и премьером. Больше того, появлялись даже спекуляции о якобы причастности королевы к публикациям в печати, осуждавшим чрезмерную жесткость Тэтчер в ряде вопросов внутренней и внешней политики[181].

В действительности же ни с той, ни с другой стороны не предпринималось никаких попыток начать даже подобие публичной полемики. Что касается королевы, то она была весьма многоопытной и трезвомыслящей, чтобы "опуститься" до этого. Для Тэтчер же, воспитанной в викторианском духе почтительности к институтам власти, покуситься на престиж монарха было бы верхом святотатства.

Конечно же, это ни в коей мере не означает, что в своих сугубо конфиденциальных[182] беседах две дамы не пытались влиять друг на друга. Но если это и делалось, то в рамках строжайше соблюдаемого этикета. При этом нет оснований полагать, что такого рода попытки были абсолютно безрезультатны. Как будет показано ниже, в качестве главы правительства Тэтчер отнюдь не вела себя как уверовавший в идею догматик. И мы с полным на то основанием можем заключить, что ее прагматизм и в целом, и в ряде конкретных вопросов усиливался, "стимулировался" в результате общения с королевой. Тем более что по общему признанию сведущих людей Елизавета II не только самый информированный в стране политик, но и человек, сознающий свое место в политической системе и свою ответственность за положение дел в стране и в Содружестве, официальным главой которого она является.

Гораздо больший простор для инициативы и "самодеятельности" премьера представляли ее отношения с другим, куда более важным институтом государства, каковым является парламент.

В противоположность Э. Хиту Тэтчер, вступив на пост премьера, не только не отдалилась от массы заднескамеечников, но, напротив, сделала все, чтобы еще больше укрепить связи с ними. К этому ее, естественно, подталкивали и те непростые отношения, которые сложились у нее с членами кабинета (о чем пойдет речь несколько ниже).

Задача упрочения опоры в парламенте облегчалась для Тэтчер тем, что, став премьер-министром, она в полном соответствии с традицией и законом продолжала оставаться и лидером партии, и лидером парламентской фракции. Как премьер-министр она получала также в свое распоряжение личного парламентского секретаря, призванного служить полномочным представителем премьера среди заднескамеечников.

Вступив в должность, Тэтчер не приминула тут же резко повысить статус назначенного ею нового секретаря, освободив его от ряда других, менее существенных обязанностей. Как отмечал известный британский политолог Дж. Джоунс, за первые четыре года пребывания Тэтчер у власти занимавший этот пост Ян Гоу приобрел беспрецедентное влияние. Он действовал не только как глаза, уши и уста премьер-министра, но и выступал в качестве ее политического советника[183].

Не удовлетворяясь непосредственными контактами, Тэтчер, особенно в первые годы своего премьерства, продолжала поддерживать и тесные личные отношения с рядовыми консерваторами, используя тот опыт, который накопила за годы пребывания в оппозиции. Наличие специальной резиденции премьера в Вестминстере давало ей благоприятную возможность, используя перерывы или же обычные отлучки с заседаний парламента, постоянно общаться с заднескамеечниками. Предметом особой гордости премьера было, по ее словам, то, что ей не припомнится случай, чтобы она отказала кому-то из них в приеме[184]. Продолжала она общаться с заднескамеечниками и в кулуарах, в столовой, причем благодаря необыкновенной своей памяти она знала по имени не только их, но и их жен, помнила предмет последней беседы с каждым из них и т.п. Благодаря всем этим "мелочам" личностный элемент отношений превращался в весомый политический фактор.

Достаточно интенсивно использовала Тэтчер и службу парламентских "кнутов", назначая на эти должности, как правило, молодых, подающих надежды парламентариев. По традиции главный "кнут", имеющий помимо своего основного кабинета в парламенте специальную резиденцию на Даунинг-стрит (соединенную прямым коридором с резиденцией премьер-министра), ежедневно докладывает премьеру о ситуации в Палате общин и получает от него необходимые указания. Тэтчер не только использовала эту традицию, но и поддерживала регулярные контакты с "младшими кнутами", что редко когда делали ее предшественники. Примечательно, что ее первый серьезный разговор с нынешним премьером Джоном Мейджором состоялся как раз в бытность того младшим "кнутом", и произошло это во время обеда, на котором присутствовали ее ближайшие коллеги и единомышленники.