Тэтчер. Великие личности в истории

Маргарет поражала работоспособностью и вниманием к деталям. Ее коллеги министры нередко с ужасом понимали, что премьер лучше знает ситуацию в области их ответственности, чем они сами. Тэтчер всегда стремилась добиваться конкретных результатов, а не только некоего вербального консенсуса по поводу того, что следует сделать. Она ненавидела то, что сама называла «жаргоном», чиновничьим языком, целью которого было не сделать вопрос яснее, но наоборот, затемнить его. И это было ее сильной стороной. Тэтчер в выступлениях всегда излагала ситуацию просто, ясно и четко — ее недоброжелатели говорили, что упрощенно или даже примитивно. Но аудитории нравилось простое изложение ее недвусмысленной, без экивоков, точки зрения. Запомнились ее удачные афоризмы: «Прилив поднимает все лодки», «Больший пирог означает, что каждый получит кусок побольше», «Реальность жизни безошибочно оказывается на стороне тори» и особенно: «Забота, приносящая результаты, стоит денег. Добрый самаритянин показал, что чтобы сделать доброе дело, для начала нужны деньги».

В своей риторике, в своих выступлениях Маргарет черпала идеи, приемы и лексику из своей методистской практики. В речи в Лондонском Сити она назвала инфляцию «коварным аморальным злом, победе над которым все должно быть подчинено». Но такой стиль можно легко извратить. Высказывание о добром самаритянине было названо противным духу христианства. Призыв вспомнить о викторианских добродетелях был истолкован как призыв вернуться во времена работных домов и детей на фабриках. Приведенная несколькими абзацами выше фраза об обществе повторялась ее критиками настолько часто, что была просто вбита в общественное сознание как свидетельство злой воли Тэтчер и превратилась в общеизвестный и не требующий доказательств факт.

Маргарет часто ставят в вину ее якобы диктаторский стиль руководства. Дуглас Хэрд, занимавший несколько высших должностей в кабинетах Тэтчер, писал: «Главная причина утраты Тэтчер руководства партией заключалась в том, что на протяжении многих лет она не пользовалась преимуществами кабинетной системы, которая построена на взаимной толерантности и взаимоподдержке, которые, в свою очередь, зависят от знаний друг о друге». Преемник Тэтчер Джон Мэйджор также говорил, имея ее в виду: «Лучше убеждать людей, чем ломать их, так достигается лучший результат».

Тэтчер приходилось ломать коллег. Некоторых из них просто физически рвало в предчувствии ее знаменитой сумочки (и опасения, что Тэтчер выставит их менее компетентными в их собственной сфере ответственности, чем она сама). Она могла заявить в начале заседания, решительно поставив сумочку на стол: «У меня сегодня мало времени. Хватает только на то, чтобы взорваться и добиться своего!» И если она своего не добивалась, то была в ярости: «Они не делают того, что я говорю!»

За всем этим стояло твердое убеждение в собственной правоте (поражение в 1990 году она объясняла тем, что «те, кто верил, ушли»), а еще неприятие уютненького «ты мне, я тебе» и какого-либо консенсуса, последние она расценивала как методы, в предыдущие десятилетия приведшие страну в тупик. О таких соглашателях она говорила: «Я называю их квислингами и предателями». За несколько месяцев до того, как Тэтчер стала премьер-министром, она заявила в интервью воскресной газете The Observer: «Мне необходимо единство. Должна быть преданность избранной цели, соглашение о направлении движения. Мой долг как лидера — вдохновить на это. Если выбрать команду, в которой есть принципиальное несогласие, невозможно будет выполнить программу, невозможно будет управлять. Кабинет должен быть основан на чем-то большем, чем прагматизм и консенсус. Это должен быть убежденный кабинет. Как премьер-министр, я не могу тратить время на споры».

Маргарет гордилась своим статусом аутсайдера, как-то сказав собеседнику:

— Вы знаете, я так горжусь тем, что не принадлежу к вашему классу.

— О каком классе вы говорите, премьер-министр?

— О верхушке среднего класса, которая видит точку зрения каждого, но не имеет собственной точки зрения.

Соответственно, с такими людьми следовало поступать жестко: «Иногда премьер-министр должен устрашать. Ведь бессмысленно же быть чем-то мягким и пассивным в председательском кресле». Для нее, по ее собственному свидетельству, вся жизнь была ежедневной борьбой, и даже когда она была вынуждена подать в отставку, то сказала: «Еще столько всего надо было сделать!» И стоит согласиться с теми, кто считает, что Тэтчер не была консервативной в своей политике, что она совершила революцию в стране — и именно за это ее и любят, и ненавидят. Но так бывает со всеми революционерами.