Тэтчер. Великие личности в истории

Маргарет добилась неимоверного успеха в подавляюще маскулинном мире британской политики. Ее рекордные одиннадцать лет на высшем посту государства остаются непревзойденными с момента отставки правительства лорда Ливерпуля в начале позапрошлого века. За годы во главе страны Тэтчер не только, как говорится, делала политическую погоду, она изменила сам политический климат (кто-то пошутил: «Она сдвинула центр британской политики миль так на двести вправо»). Ее господству (в течение большей части времени пребывания Тэтчер на посту) над кабинетом, бюрократическим аппаратом, палатой общин не было равных. На международной арене среди мировых лидеров она была настоящей звездой такой звездной величины, какой не достигал ни один британский премьер ХХ века, за исключением Черчилля. Она ассоциировалась почти с силой природы, и сделанное ею в последние ее годы правления заявление, что она будет идти «дальше, и дальше, и дальше» казалось абсолютно правдоподобным (и достаточно испугало ее коллег, чтобы противодействовать такой перспективе). Она достигла таких вершин не только вопреки, но во многом благодаря тому, что она была женщиной. Говорят, в конце 1980-х один маленький мальчик как-то спросил: «Папа, а мужчины хоть когда-нибудь бывают премьер-министрами в нашей стране?» Вряд ли такое могло быть сказано о ком-либо другом.

Надо отметить, что Маргарет была первой женщиной во главе правительства Британии, однако на международной арене не была единственной. На Цейлоне/Шри-Ланке Сиримаво Бандаранаике трижды возглавляла правительство в 1960-е, 1970-е и в 1990-е годы. Индира Ганди дважды была премьер-министром Индии с конца 1960-х по середину 1980-х годов. Киевлянка Голда Меир оказалась в кресле премьер-министра Израиля в тяжелейший момент войны 1973 года и с честью выдержала это испытание. Трижды в 1980-е и в 1990-е годы премьером Норвегии была Гру Харлем Брунтланд, а окончившая тот же, что и Тэтчер, Соммервилл-колледж Беназир Бхутто дважды была премьер-министром Пакистана в те же десятилетия. Но все эти знаменитые женщины, за исключением Голды Меир, чей путь в кресло премьера был труднее, чем у Тэтчер (у нее не было мужа-миллионера, открывшего доступ в высшие круги), достигли вершин, будучи членами семейств политической элиты своих стран, часто унаследовав пост от мужа или отца. Нынешние молодые женщины-профессионалы видят в жизни Маргарет прямой пример для подражания и вдохновляющую цель.

Когда Тэтчер стала премьер-министром, она мгновенно выделилась из рядов скучных мужчин в темных костюмах. К ней было привлечено всеобщее внимание — к тому, как она выглядит, что носит, к ее сумочкам, сразу же ставшими ее фирменным знаком, как сигара у Черчилля (их неоднократно сравнивали). Сумочка была не просто символом Тэтчер, но символом ее власти. Один из депутатов-тори, не разделявших ее убеждений, сказал: «Она не может пройти мимо ни одной институции, не огрев ее своей сумочкой». Даже ее близкий союзник, Николас Ридли, как-то в отсутствие Тэтчер заметил на заседании кабинета: «Не начать ли нам? Сумочка ведь уже тут». (Тот же Ридли говорил о ней: «Она была лидером кабинета. Она не собиралась быть беспристрастным председателем собрания».)

Следует сказать, что возглавить Консервативную партию, а затем и страну, Маргарет помогла удача. Хотя, с другой стороны, удачей для нее обернулась трусость коллег-мужчин. В 1974 году, за полгода до ее избрания лидером консерваторов, о Тэтчер если и вспоминали, то как о не слишком успешном министре образования, заслужившем обидное прозвище. Именно то, что никто из остальных теневых министров не пожелал (или не смог) бросить вызов Эдварду Хиту, проигравшему два раунда всеобщих парламентских выборов в течение года, дало Маргарет шанс оставить свой след в истории.

Удача помогла ей и далее, послав в качестве противников генерала Галтиери и Артура Скаргилла. Маргарет часто обвиняют в том, что она всегда сознательно стремилась к конфронтации. Это не так. Она к ней не стремилась, но если на нее нападали, она не капитулировала, не сворачивала с пути, особенно если противники выбирали неудачный момент для удара, как было и в случае с аргентинской диктатурой, и в случае с главой профсоюза горняков, поставившим целью свержение демократически избранного правительства.